Подробности трансферов Халка и Витселя читаются как детектив. Плюс – почему Аршавина не отпустили в «Барсу».
Недавно генсек РФС Максим Митрофанов дал большое интервью «Чемпионату», где ответил на все актуальные вопросы о нашем футболе. Интервью про Карпина, бан, пиво, Fan ID, УЕФА, Дюкова, Промеса, Калешина, медиафутбол и «Лужники» можно прочесть тут. Кроме того, мы поговорили с Митрофановым ещё и как с бывшим гендиром «Зенита». Об этом – вторая часть интервью.
- «С Моутинью контракт был уже на грани подписи»
- «Аршавин был заявлен за «Арсенал» на основании моего письма с одним словом»
- «Нам нужны 10 пустых листов бумаги с подписями Халка»
- «Нельзя сказать, что без «Виража» тот «Зенит» не выиграл бы Кубок УЕФА»
– Вы были генеральным директором «Зенита» больше 10 лет – с января 2007-го по май 2017-го. Насколько за вами оставались решения по трансферам и тренерам?
– «Зенит» – это намного более сложная система, чем решения генерального директора. Особенно с такими вопросами. По трансферам важна позиция тренера, президента и спонсоров, которые связывают свой бренд с результатами клуба. Было бы ложью сказать, что все решения оставались за мной. Я со своей стороны вёл переговоры с кандидатами, и к моему мнению прислушивались.
– «Зенит» уже долгие годы – самый богатый клуб России. Сейчас у него пять чемпионств подряд. При вас было лишь четыре титула за 10 лет. Почему даже с Халком и Витселем не удавалось так стабильно брать золото РПЛ?
– В истории «Зенита» были и есть ситуации конфликта тренера с игроками. Но если присутствует результат, значит, Семак смог устранить все проблемы и держит раздевалку в том состоянии, которое позволяет брать титулы. Для «Зенита» Сергей Богданович – первый тренер, который выиграл пять чемпионатов подряд.
«С Моутинью контракт был уже на грани подписи»
– Вы вели переговоры с Виллаш-Боашем, Спаллетти и Луческу. Было тяжело договориться?
– Они все были заинтересованы в работе. Для них «Зенит» был вызовом – для каждого свой. Спаллетти хотел доказать, что он тренер-победитель, ведь до «Зенита» у него не было титулов. Лучано верил, что с нами он и в Италии докажет, что он тренер-чемпион. При этом Спаллетти, и когда работал в «Зените», и после, хотел возглавить сборную России. Он влюблён в нашу страну. Уходя из клуба, он прямо мне про это сказал. Лучано считал, что у нас много сильных игроков и большой потенциал, что мы сами себя недооцениваем. Он был убеждён, что наши игроки многое могут, но надо только мозги раскрыть и придать уверенности.
– А Виллаш-Боаш?
– У него была другая мотивация – он сильно моложе, очень современный тренер. «Зенит» давал ему возможность реализовывать свои идеи, быть чемпионом и победителем. Тот же Луческу приходил с другой задачей – от него требовали перестроить команду, привлекать больше россиян. Сложностей ни с кем в переговорах не было, все очень хотели работать. Конечно, всегда можно сказать, что «Зенит» всем платил огромные деньги, но это не так. Боаш на разрыве контрактов в Европе заработал в разы больше, чем у нас. А мы никому не предлагали зарплату больше, чем была у Спаллетти. Сам Лучано при этом получал сильно меньше Адвоката.
– Сколько же тогда получал Адвокат?
– А зачем вам это (смеётся)? Со Спаллетти у меня сложились самые тёплые отношения: регулярно поздравляем с праздниками друг друга, я поздравлял его с победой в Серии А. С Андре тоже списываемся.
Максим Митрофанов и Андре Виллаш-Боаш
Фото: Сергей Апенькин, «Чемпионат»
– Какие топ-тренеры сорвались, хотя могли возглавить «Зенит»?
– Ну это некорректно. Были такие люди. Прямо топы, но не буду говорить кто.
– Моуринью?
– Я не буду говорить. Это же не только мой секрет, но и этих людей.
– Виллаш-Боаш любил рассказывать историю, как перед сезоном-2015/2016 он договорился с Фалькао и Моутинью, а лимит порушил все планы. Как клуб переживал эту историю?
– Да, это правда. Мы тогда всё согласовали. Клуб переживал эту историю спокойнее, чем Андре. Мы же не могли опустить руки просто из-за того, что не смогли это реализовать. Для Боаша же это был удар по той мечте, которую он почти реализовал. Андре видел, как он за секунду сделает команду-чемпиона. Потому что с Моутинью контракт был уже на грани подписи, с Фалькао мы к тому моменту как раз закончили переговоры.
– У вас тогда не проскочило мысли, что то решение по лимиту убило потенциального полуфиналиста Лиги чемпионов?
– Конечно, у нас была такая мечта. Но мечта, подкреплённая ресурсами, – это уже план. Мы строили команду, которая должна была бороться за четвертьфинал Лиги чемпионов и дальше.
«Аршавин был заявлен за «Арсенал» на основании моего письма с одним словом»
– Пару лет назад к нам в гости приходил Аршавин и рассказал прекрасную историю, как его в 2008 году хотела купить «Барселона».
– Хорошая история, да.
– А вы взамен попросили Месси.
– Было дело.
– Вы так и ответили «Барселоне»?
– Да.
– Ну это же не очень адекватно.
– Здесь вопрос в том, какие деньги предлагала «Барселона». Они давали нам € 15 млн. Мы оценивали Аршавина дороже. Мы попросили Месси взамен для того, чтобы им доходчиво объяснить, что нас не прогнуть, что у нас ничего не дрожит при общении с «Барселоной». Да, Андрей Сергеевич очень хотел туда, сразу после победы в Суперкубке просил нас, чтобы мы его отпустили, подходил с этим вопросом в отеле к Дюкову. Тем более каталонцы были той командой, которая ему отлично подходила по стилю.
– А продать дороже € 15 млн было нельзя?
– «Барселона» заняла жёсткую позицию – € 15 млн и всё: «За € 17 млн у нас есть игрок лучше». Мы пришли к Аршавину и сказали: «Андрей, за € 17 млн ты им уже не интересен». Представляете, всего € 2 млн разницы!
Андрей Аршавин в «Арсенале»
Фото: Alex Livesey/Getty Images
– Но в «Арсенал» вы продали Аршавина не сильно дороже € 15 млн.
– Это была другая история. Надо понимать, что продажа Аршавина в «Барсу» летом 2008 года – это продажа ведущего игрока после победы в Кубке УЕФА и перед первой в истории клуба Лигой чемпионов. Да, мы понимали, что он будет демотивирован, но учитывали, что Лига чемпионов для него отличный шанс, чтобы показать себя, а мы уже, в свою очередь, будем готовы к его продаже. Что касается «Арсенала», то переговоры велись весь январь 2009 года. Они шли очень сложно. Чтобы вы понимали, Аршавина заявили за «Арсенал» решением апелляционного комитета АПЛ на основании моего письма на электронную почту директору «Арсенала» с одним единственным словом – agreed. Это единственное, что я успел написать, потому что оставалось пять секунд до окончания трансферного окна. Всё решалось в последний день, мы выверяли трансферный контракт. И в момент, когда поняли, что нас всё устраивает, ко мне в кабинет зашёл коллега и сказал: «Мы не успели». А я ему: «Сейчас, подожди!» Быстро набиваю это письмо, отправляю. В итоге через апелляцию всё получилось.
– Думаете, у Аршавина до сих пор осталась обида, что не отпустили в «Барселону»?
– Он очень туда хотел. Уверен, что Аршавин об этом вспоминает. Не думаю, что слово «обида» правильное, но сожаление и разбитая мечта – да.
«Нам нужны 10 пустых листов бумаги с подписями Халка»
– Вы участник двух самых легендарных трансферов в истории РПЛ – Витселя и Халка. Как это было?
– Ой, это шикарная история. Мне часа не хватит, чтобы во всех подробностях рассказать, но попробую. Мы тогда несколько трансферных окон подряд никого не покупали, а Спаллетти после двух чемпионств принципиально хотел купить очень сильных игроков, чтобы добиться успеха в Лиге чемпионов. Халка мы рассматривали ещё в 2010 году, когда Спаллетти только пришёл. Тогда его можно было купить за € 8-10 млн, но не сложилось. Ну и летом 2012 года к нам пришёл Лучано. Сказал, что Халк – это тот, кто ему нужен. И добавил, что Витсель – его мечта.
– И вы начали переговоры?
– Сначала мы сели и все вместе определили, сколько каждый из них стоит. Решили, что за Халка больше € 30 млн мы платить не готовы, с чем Спаллетти тоже согласился. На Витселя у нас потолок был € 23 млн. И изначально, когда нам сказали, что Витсель обойдётся в € 25 млн, мы решили поискать кого-то ещё. Кем-то ещё были тогда игроки «Наполи» Гамшик и Кавани. В итоге эта пара оказалась для нас дороговата, хотя на деле в сумме выходили те же € 80 млн, но пропорции были другие – за одного хотели € 50 млн, за второго – € 30 млн. В итоге Спаллетти сам сказал, что они столько не стоят. За то время, что мы общались с «Наполи», хитрая «Бенфика» переподписала контракт с Витселем на новых условиях – с отступными в € 40 млн.
– А вы что?
– Мы сказали, что за € 40 млн его брать не готовы. Нам в ответ: «У нас президент переизбирается, а у «Бенфики» его выбирают болельщики, акционеры. Если он продаст Витселя дешевле, его не переизберут. Либо вы насильно выкупаете, либо никак». Мы сказали им до свидания. После этого начали переговоры по Халку с «Порту». Тогда их спортивным директором был Антеро Энрике. Можно сказать, что мы с ним уже приятели. Он сейчас спортдиректор лиги Катара. При встрече в Катаре подколол его: «О-о-о-о, я тебя помню. Попил моей крови» (смеётся). Когда мы вступили в переговоры по Халку, Энрике начал торговаться со € 100 млн. Мы сразу ушли, потому что таких цифр не бывает.
– А он?
– Сначала опустился до € 75 млн, потом – до € 50 млн. Но мы всё равно сказали нет. Дальше начинается совсем уж комичная история. Наступают последние дни трансферного окна, мы отправляем в Португалию спортивного директора «Зенита» Дитмара Байерсдорфера со словами: «Находись там, а я отсюда буду переговоры вести. Если будут подвижки, быстро решим вопрос». А надо понимать, что тогда РПЛ и РФС не заявляли игроков ни одним другим методом, кроме очного присутствия в офисе Лиги оригиналов контракта и трансферного договора с печатями РФС и РПЛ.
– Сейчас звучит дико.
– Абсолютно. Это означало, что до конца последнего дня заявки наш сотрудник должен был прибыть в Москву из Португалии с оригиналами документов. В предпоследний день трансферного окна нам звонит Дитмар и говорит, что «Порту» согласен на € 40 млн, «Бенфика», соответственно, тоже согласна на эту сумму за Витселя. Мы быстро собираем трансферный комитет, нам согласовывают выделение € 80 млн. Вылетаем в Португалию для подписи документов, при этом Витсель в Лиссабоне, а Халк в Порту – у обоих игры, потому что идёт тур чемпионата, после которого ещё и перерыв на сборные.
– Жуть.
– И вот мы летим в Португалию в субботу, а трансферное окно закрывается в воскресенье. План следующий: сначала летим в Порту, где ситуация выглядит решённой, а потом – в Лиссабон, где нам надо просто заплатить отступные. Прилетаем в Порту, встречаемся с Энрике, и он говорит: «Ну да, мы всё согласовали – € 75 млн». Поворачиваюсь к Дитмару, а он мне: «Мне казалось, что на € 40 млн он должен согласиться». Мы проводим серию переговоров, в итоге я встаю и говорю, что мы не договорились. После этого сажаем перед собой агента Халка и говорим: «Дружище, скорее всего, мы их дожмём, потому что их позиция неадекватная. Ты мне веришь?» Он отвечает, что верит, а у самого небось две фиги в кармане, ха-ха. Мы продолжаем: «Тогда нам нужны 10 пустых листов бумаги с подписями Халка снизу. Потому что если договоримся, то мы туда просто впечатаем контракт. Если нет, то их с тобой просто разорвём».
– А что сам Халк?
– А Халк в этот момент только приехал с игры, и ему нужно было улетать в отпуск, потому что перерыв на сборные. В итоге Халк подписывает эти листы, мы пытаемся дожать «Порту», но ничего не происходит. В ночь с субботы на воскресенье принимаем решение лететь в Лиссабон, потому что, пока мы в Порту, Энрике будет уверен, что мы готовы принять его условия. Прилетаем в Лиссабон, ловим Луиша Виейру – президента «Бенфики». И он заявляет: «Ребят, вы знаете, я тут почитал контракт Витселя. И оказывается, что опция выкупа в € 40 млн действует при условии, что вы за месяц до трансфера заявите, что выкупаете Акселя. А если я продам его вам сегодня, значит, сделал это по доброй воле, и меня завтра не выберут президентом. Поэтому я вам его не продам». Мы начинаем вести переговоры с «Бенфикой». И в этот момент случается утечка.
Халк и Аксель Витсель
Фото: Елена Разина, «Чемпионат»
– Утечка чего?
– Нас в компании с Виейрой фотографируют журналисты, в португальских СМИ сразу дают информацию, что «Зенит» отказался от Халка и берёт Витселя. Тут же президент «Бенфики» окончательно отвергает продажу Витселя: «Если вы не берёте Халка, меня тут дважды съедят, если вам Витселя отдам. Потому что он уйдёт, а Халк останется». Но в этот же момент эти новости читает и Энрике – и соглашается продать нам Халка за € 40 млн. Мы подписываем договор с «Порту», после чего говорим Виейре, что Халк у нас, а значит, Витсель нам больше не нужен. При этом надо понимать важную вещь: «Бенфике» очень нужны были деньги.
– Почему?
– Потому что их контракт с Витселем был заложен-перезаложен, клуб задолжал банкам. А если Виейра его продаст, то получит часть денег, на которые сможет купить несколько игроков. Так бизнес в Португалии организован.
– И что «Бенфика»?
– В итоге сам Виейра уехал отдыхать на побережье из-за нервных переговоров, но отправил к нам вице-президента. И тот сказал: «Я должен убедиться, что у вас точно контракт с Халком подписан, что вы точно € 40 млн за него заплатили. У нас же публичная отчётность. Если вы нас обманули, мы узнаем». Но мы же не такие. В итоге трансфер Витселя тоже состоялся. Ещё и в РПЛ успели все договоры привезти.
«Нельзя сказать, что без «Виража» тот «Зенит» не выиграл бы Кубок УЕФА»
– Покупка Заболотного случилась сразу после вашего ухода из «Зенита». Клуб тогда расплатился с «Тосно» тем, что простил задолженность по аренде стадиона «Петровский»? Случись такое сейчас – в РФС бы на это обратили внимание?
– Я не уверен, что там было так. Чтобы вы понимали, по статистике ФИФА 85% трансферов в мире осуществляются бесплатно. Конечно, стадион не может юридически участвовать в трансфере. Какие там были отношения, которые не охватываются футбольным оком – не знаю.
– При такой ситуации теряются солидарные выплаты. Неприятненький момент.
– Поэтому Исполком РФС после так называемого «дела Сутормина» ввёл единый взнос солидарности. А год назад мы заменили все взносы солидарности на единый платеж, который составляет 2% от любого дохода футболиста, который клубы ежегодно выплачивают в те организации, что готовили игрока в период с 7 лет до 21 года.
– В первой части интервью мы обсуждали с вами Fan ID. В связи с этим вопрос — победа в Кубке УЕФА стала бы возможной, если бы на домашние матчи «Зенита» не ходил «Вираж»?
– Будем считать, что с вашей стороны это провокация (улыбается). Я отвечу на неё. В Кубке УЕФА победил не ЗАО ФК «Зенит», а футбольный клуб «Зенит» вместе с болельщиками, с городом, со всей страной. И в Суперкубке УЕФА тоже за счёт этого. Кстати, сделаю отступление. На матче за Суперкубок УЕФА в Монако на трибуне за моей спиной сидел один из известных музыкальных продюсеров. Сидел с двумя девушками. И эти девушки обсуждали между собой футбол. Я сижу, молчу, молчу – я же гендиректор «Зенита». Но в какой-то момент не выдерживаю, поворачиваюсь и говорю: «Девушки, наши беленькие. Красненькие – это «Манчестер Юнайтед». Потому что они болели за красненьких, будто это наши!
«Зенит» с Суперкубком УЕФА
Фото: Phil Cole/Getty Images
– Прекрасно.
– Так вот в Кубке УЕФА победил клуб. Нельзя сказать, чья заслуга больше. Но заслуга каждого болельщика в этом успехе, несомненно, есть. Если возвращаться к вашему провокационному вопросу, то нельзя сказать, что без «Виража» этот «Зенит» не победил бы. Но с «Виражом» это было делать приятнее. Я же знаю ребят из «Ландскроны», «Фратрии». У них есть принципы, из-за которых они приняли такое решение. Эти принципы не связаны с неудобством системы СИБ. Причина же не в том, что эта система некомфортная – она как раз удобная.
– Вопрос в том, насколько необходимая.
– У фанатов есть принципы – возможно ли залезть к ним в голову и изменить их? Я не знаю. Они ходят на другие матчи, другие виды спорта, потому что, по их мнению, там нет контроля. Задача клубов через преодоление этой проблемы перестроить работу. И попробовать мотивировать активных фанатов вернуться. Условно, сказать им: «Ребята, ну сколько можно? Кому вы хуже делаете? Вы же команде хуже делаете, себя лишаете праздника. И кто победил тогда?» Заменить активных фанатов невозможно, но появится другое поколение болельщиков.