Турки уже показали лучший с 2008 года результат. А теперь готовы шагнуть в четвертьфинал в Германии.
Перед стартом чемпионата Европы у лидера турецкой сборной Хакана Чалханоглу спросили о перспективах команды на турнире. Да, они были неплохи в отборе, но вряд ли кто-то верил в большой успех. Турция не выходила в плей-офф крупных турниров с 2008 года — с того самого Евро, когда она вместе с Россией заняла третье место. Однако Хакан отметил важную вещь. И вряд ли это было сказано просто для кокетства: «В команде чувствуется дух 2008 года». И, судя по всему, так и есть.
Как и 16 лет назад, турки довольно уверенно проскочили групповой этап. Победили Грузию, хотя могли пропустить в концовке и скатать ничью. Без шансов проиграли Португалии, после чего в стране неожиданно возненавидели Монтеллу. Вообще, это в порядке вещей: когда тренер по непонятным причинам оставляет главную юную звезду вне состава — это всегда вызывает вопросы. Объяснение уже не так важно. Градус был пойман. Итальянцу даже пришлось взывать к разуму аудитории. Говорить, что другой сборной у них нет. И нужно поддержать команду в матче с Чехией. Понятно, что остаться за бортом с тремя очками и удалением у соперника нужно было постараться. Часть матча турки этим и занимались, однако в итоге победили. И теперь сыграют с Австрией — более структурной, но такой же агрессивной командой, любящей атаковать.
Однако ещё перед решающим матчем президент местной федерации Мехмет Бююкекши указал на важный момент в перспективах сборной. Может, он сделал это для поднятия духа. Но, скорее всего, функционер искренне так считает.
«Вместе с Чехией мы самая молодая национальная команда в Европе. Мы заложили фундамент сборной, которая станет чемпионом на Евро-2032. Турнир пройдёт в Турции и Италии. Мы уверены как в настоящем, так и в будущем нашей сборной. Всё в наших руках. Мы рассчитываем на великолепную поддержку наших болельщиков», — сказал Бююкекши пресс-службе TFF.
Президент Федерации футбола Турции Мехмет Бююкекши
Фото: Mike Egerton/PA Images via Getty Images
Ключевой тренд изменений, который случился в Турции, — остановка оттока молодых талантов. Ещё 15-20 лет назад мы видели этнических турок в других сборных, преимущественно в Германии, но теперь эта тенденция нарушена. И парни делают другой выбор. Парадокс в том, что это не относится к лиге — туда по-прежнему продолжают звать увядающих звёзд и почти не рассчитывать на своих. Зато на уровне сборных формируется новая эра. И на европейских рынках уже несколько лет серьёзный ажиотаж по поводу местных талантов.
Журналисты и эксперты отмечают две причины. Первая: деньги и повышенное внимание федерации. Раньше этим вопросом никто не занимался. Решили Месут Озил, Эмре Джан, Илкай Гюндоган и остальные выступать за Германию — и ладно. Никаких проблем, их выбор. А у нас будут свои. Но оказалось, что всё так просто не работает. В своих надо вкладываться и мотивировать их. Поэтому федерация изменила подход к работе с семьями молодых талантов и призывает их выбирать этническую родину, даже если они родились за пределами страны. Свою роль здесь играют и деньги — ведь любой юный футболист нуждается в поддержке, как и его семья. В турецкой прессе сообщалось, что работает и финансовая мотивация. Но в разумных пределах.
Вторая причина: адекватная оценка происходящего. Все понимают: шансов заиграть в элитной сборной в принципе мало у кого бы то ни было. А вот в сборной Турции — вполне. Поэтому получают паспорт и вызываются в сборную. Не секрет, что, например, Салих Озджан, Кенан Йылдыз и даже Хакан Чалханоглу могли выступать за Германию. Но выбрали Турцию. Как и Оркун Кёкчю, который ещё на уровне юношей бегал за Нидерланды, а в 2019-м решил выбрать сборную страны, где родились его отец и мать.
Хакан Чалханоглу и Салих Озджан
Фото: Jonathan Moscrop/Getty Images
Поэтому среди главных юных звёзд Европы мы сейчас видим Йылдыза, Арду Гюлера, Джана Йылмаза Узуна, Семиха Кылычсоя — всё это юноши 2005 года рождения. А к 2032-му они будут в самом соку. Вам всё ещё кажется мечта президента Федерации футбола Турции несбыточной?
Давайте поговорим об этом через восемь лет. Может, он и окажется прав.