Прошёл год со старта чемпионата мира в Катаре. Что сейчас со страной и какие истории об игроках и тренерах можно раскрыть только сегодня?
Год назад стартовал чемпионат мира в Катаре – турнир, о котором было написано и сказано немало скандального до его начала, но почти ничего – после его окончания. ЧМ в Дохе, несмотря на все разговоры, прошёл успешно, став для страны катализатором для больших изменений как в урбанистическом плане, так и в социальном.
Алишер Никимбаев был одним из тех, кто сделал этот чемпионат мира таким, каким он получился – он работал менеджером соревнований Кубка мира (сейчас занимает должность технического эксперта Футбольной ассоциации Катара). В Катар Никимбаев перебрался несколько лет назад – после работы в Азиатской конфедерации футбола. До этого он приезжал в Доху, работая в Федерации футбола Узбекистана, поэтому страна менялась буквально на его глазах.
– От гостиницы Sheraton до торгового центра City Center в начале 2000-х всё было пусто, – говорит он. – Раньше можно было выйти из этой гостиницы и увидеть ТЦ, а сейчас там всё застроено, множество дорог и развязок. Я уж не говорю ничего, что из стадионов была только «Халифа», которую построили ещё в 70-х. Когда я приехал сюда в 2017-м, страна была одной огромной стройкой. Карты и навигаторы было бесполезно использовать, потому что дорог, которые они показывали, просто не существовало. Ориентировался по памяти, но бывало и такое, что я целый час не мог найти дорогу.
– Как думаете, такие огромные и быстрые изменения – следствие только чемпионата мира или же всё было бы так же и без него?
– ЧМ стал локомотивом этих изменений. Стране нужно было двигаться вперёд, и благодаря чемпионату мира произошло ускорение. Может, без турнира весь процесс занял бы больше времени, а так у Катара была конкретная цель: нужно успеть к 2022-му. И они в этом преуспели. Кроме того, раньше страна была очень закрытой – получить туристическую визу было почти невозможно. Сейчас же въезд упрощён для многих стран, плюс при наличии Hayya Card (катарский аналог Fan ID. – Прим. «Чемпионата») можно спокойно заезжать без каких-либо оформлений дополнительных документов. Если Hayya нет, то можно через портал подать заявку и приезжать.
– У нас тут спросили Hayya в обменнике, я даже не поверила сначала своему коллеге. Какая ещё Hayya, год уже прошёл.
– А она действует! Её продлили до января 2024-го. Сейчас ведутся переговоры, чтобы и ещё продлить, потому что там будет Кубок Азии, который заканчивается в начале февраля. Следом идёт чемпионат мира по водным видам спорта. Мне кажется, рано или поздно Hayya заменит визы. Катар сейчас живёт от события к событию, а там будет ещё и чемпионат мира по баскетболу.
– Получается всё же, что это не как наш Fan ID?
– Не совсем, да. Fan ID – это допуск на стадион, Hayya же больше не нужна для прохода на трибуну. Это в первую очередь способ для въезда в страну. Все уже есть в базе, поэтому гораздо проще просто использовать действующую систему и интегрировать всё в неё. Hayya, получается, тоже стала наследием чемпионата мира.
– А как обстоят дела со стадионами? Планы были грандиозные.
– Они используются, конечно же. Более того, стране не хватает стадионов с системой кондиционирования, потому что давать аренам дополнительную нагрузку тоже плохо. Гостиницы также стали важной частью наследия чемпионата мира. Сейчас Катар готов принимать большие события, потому что всем хватит места.
«ЛУСАИЛ»
Фото: MB Media/Getty Images
На ЧМ в Катар приехало больше миллиона человек. Лидерами по количеству купленных билетов были индусы и саудовцы
– Есть ощущение, что Доха очень опустела. Остановилась ли здесь жизнь или она просто продолжается в совсем другом ритме?
– Да, многие действительно уехали, стало пустыннее. Жизнь просто вернулась к тому, что было здесь до чемпионата мира. Вы чувствуете такую разницу, потому что на турнире всё было очень концентрированно – все матчи, по сути, проходили в одном городе. 20 минут от моего дома до стадиона «Аль-Джануб» или 30-40 минут до «Аль-Байта» – это не расстояния. Это не Екатеринбург или Калининград. Все туристы, волонтёры, все, кто имел отношение к чемпионату мира, были в одном месте, а в России же разбросаны по разным городам и жили от матча к матчу. Здесь же каждый день были матчи. Поэтому, когда это всё схлынуло, эффект ощущается сильнее.
– Сколько примерно человек приехало на чемпионат мира, есть ли у вас данные?
– На пике было 400 000 одновременно. В общей сложности больше миллиона человек. Hayya сделала возможным въезд для многих граждан Индии и Пакистана, которые раньше не могли просто так приехать сюда и повидать свою семью. Они покупали самые дешёвые билеты, чтобы иметь возможность сюда приехать. Индия была лидером по количеству выданных Hayya Card.
– А кто ещё был в топе?
– Саудовская Аравия. Это близко. Календарь матчей в Катаре планировался уже после жеребьёвки, потому что все жили в одном городе. Когда мы обсуждали, кто где будет играть, разговор шёл, чтобы поставить все матчи Саудовской Аравии на «Аль-Джанубе», потому что это ближайший стадион к границе. Болельщики могли бы заехать, посмотреть матч и уехать – удобно. Но нам потом сказали: «Ребята, вы ошибаетесь, если думаете, что саудовцы будут ходить только на свои матчи». Они покупали билеты на все матчи, и в первую очередь – на Испанию, Нидерланды, Францию. Для них это шанс посмотреть чемпионат мира с минимальными затратами времени на дорогу. В начале декабря, после окончания группового этапа, заехать в Катар можно было уже без билета на матч, и вы не представляете, что творилось на границе с Саудовской Аравией. Мой товарищ ехал из Дубая на четвертьфинал: так как билеты на самолёт стоили невероятно дорого, он сел в машину и поехал – путь длиной в восемь часов. Но его билет сгорел, потому что он просто не прошёл границу из-за пробки.
– Не успел?
– Не успел – такой сильный был ажиотаж. Все поехали, даже те, у кого билетов не было, потому что им было не столь важно побывать на матчах, сколько прочувствовать эту атмосферу.
– Да, их действительно было много, и их поддержка была одна из самых мощных на ЧМ.
– Саудовцы также были лидерами по количеству купленных билетов в Hospitality. А ещё мексиканцы.
– Мексиканцы?!
– Почему Мексика играла два матча на «Лусаиле», как думаете?
– Получается, вы посмотрели по количеству продаваемых билетов разным странам, а после этого решили, кто на каком стадионе играет?
– Да, там же видно, из какой страны покупаются билеты. Мы продавали билеты и скай-боксы, не зная, на каком именно стадионе будут матчи. Потом мы собрали аналитику по продажам, часа три сидели и решали, кто на каком стадионе будет играть и во сколько. Мы принимали во внимание разные факторы – например, Англия не могла играть в час дня из-за трансляций. Но одну ошибку мы всё же совершили – поставили игру Саудовской Аравии и Аргентины на ранний слот, из-за чего саудовцам было неудобно ехать из дома на игру.
БОЛЕЛЬЩИКИ САУДОВСКОЙ АРАВИИ
Фото: Justin Setterfield/Getty Images
Фанаты в Катаре, которых нет. Потому что там есть только болельщики
– Удивительно, конечно, что в Саудовской Аравии так любят футбол.
– Очень любят. И дело тут не в звёздах, которые приехали. Там сумасшедшие фанаты. Одна из главных проблем Саудовской Аравии до сегодняшнего дня – это неправильный менеджмент. Приходили руководители клубов, подписывали огромные контракты, потом уходили, а долги накапливались и давили на счета команды. Такое же было в ОАЭ: там был один клуб, у которого при лимите в четыре легионера было 11 иностранцев – они просто сидели и получали свою зарплату ни за что. Кто-то даже просто уезжал домой в Аргентину или ещё куда, при этом получая деньги по контракту. В Саудовской Аравии была похожая ситуация, но там футбол спасло государство. Все долги были закрыты, сейчас начали инвестировать в звёзд.
– У Катара другая стратегия? Здесь упор больше на национальную команду?
– Сюда стараются привезти молодых игроков, чтобы однажды они могли быть заиграны за сборную. Селекция ведётся не среди звёзд, а среди тех, у кого есть потенциал стать звёздным игроком. Здесь очень маленькое население, поэтому формировать сборную только из местных футболистов очень сложно. Важно, чтобы игрок вырос здесь, почувствовал себя частью этой культуры.
– Ну, после Кубка Азии у Катара как будто что-то сломалось – на ЧМ они не показали толком ничего. И народ на это отреагировал тем, что просто уходил со стадиона во втором тайме.
– Это было уже не первый раз. Местные нетерпеливы.
– Получается, в Катаре даже после ЧМ не появилось футбольной культуры?
– Здесь есть фанаты, есть культура, просто она другая. Катарцы никогда не будут кричать на стадионе – будут сидеть, как в театре. Может, на это влияет уровень дохода, может, образ жизни. Они не фанаты, они – болельщики.
– Да-да, поэтому Катар организовал целый сектор с лже-фанатами?
– Это нужно было для создания атмосферы, чтобы не было ощущения, что Катар на домашнем чемпионате мира играет в гостях.
– Просто это так странно: платить алжирцам, марокканцам, тренировать их три месяца, чтобы они покричали на стадионе.
– Нормальная практика для этого региона. В Эмиратах местные клубы платят людям, чтобы те пришли на матчи чемпионата и создали картинку для ТВ.
– Говорили, что пакистанцами и индусам тоже платили, чтобы создать видимость праздника.
– Это точно не так. Особенно в случае Бангладеш. Уже по ходу ЧМ выяснилось, что у них особенное отношение к Аргентине, и оно связано с историей. Бангладеш – бывшая колония Англии, и у местных есть особая неприязнь к метрополии. Когда началась Фолклендская война, Бангладеш поддерживал Аргентину. Это переросло и на футбольное поле. Вы же помните события Кубка мира – 1986?
– Каким вам видится будущее катарского футбола?
– Сейчас делается большой упор на развитие национальной команды. После чемпионата мира осознали, что что-то пошло не так, и сейчас будут это исправлять.
– Есть ощущение, что в самом начале пути Катар наделал немало ошибок в менеджменте. Так ли это, как вам кажется?
– Да, и очень многое делалось по наитию. Плюс было шарахание из стороны в сторону: сегодня проснулся – давайте всё поменяем.
Политика, которой было на ЧМ слишком много
– В целом сложилось впечатление, что этот ЧМ обсуждали и осуждали больше, чем турнир в России.
– Однозначно. Есть такая теория, что политический кризис в регионе сыграл в этом немалую роль.
– Что вы имеете в виду?
– Из всех стран в регионе ЧМ получил именно Катар, хотя до этого ФИФА обсуждала, что расширение до 48 команд может быть уже в 2022-м. В таком случае можно было бы провести матчи в разных странах региона. Катар же говорил, что и один может принять 48 команд.
– Как?
– Это был принципиальный политический момент. На тот момент кризис в острой фазе (Катар был в блокаде соседей с 2017-го по 2021-й. – Прим. «Чемпионата»), поэтому мы были готовы на всё – даже принять 48 команд. В итоге делегация ФИФА проехала по странам, но там не оказалось соответствующей инфраструктуры.
– Сложилось ощущение, что это был самый политизированный чемпионат мира.
– Да, были скандалы. Половина из членов исполкома ФИФА, принимавших решение, где провести Кубок мира – 2018 и 2022, были потом обвинены в коррупции. Потом права человека, повязки, Иран, Палестина – действительно немало. Но все проблемы забывались, как только начинались матчи.
ИРАНСКИЕ БОЛЕЛЬЩИЦЫ
Фото: Clive Brunskill/Getty Ima
– Не было ли опасений, что из-за медийной повестки народ действительно бойкотирует поездку на ЧМ?
– Такой страх был, и кто-то же действительно отказался приезжать. Но мы на своём уровне старались не обращать на это внимания и работать, чтобы не к чему было придраться. Была внутренняя уверенность, что чемпионат мира всё равно удастся, несмотря на все эти обсуждения. Переживали, что не всем хватит места, но в итоге всё хорошо.
– Жильё – это интересно. Палатки и вагончики стоили дорого (около $ 100-120), при этом о комфорте там речи не шло. Гостиницы стоили в 10 раз дороже, чем они стоят сейчас. Не кажется ли вам, что Катар совершил ошибку, поставив такой ценник?
– Вполне возможно. У нас сотрудники жили в одной гостинице, а на время чемпионата мира их попросили переехать, потому что владельцу было невыгодно сдавать номера по этой цене.
Ритуалы Канады, просьба Германии и недовольный ван Гал: курьёзы чемпионата мира
– Что было на турнире удивительного?
– Много всего! Самое, пожалуй, курьёзное произошло со сборной Канады. Как-то так получилось, что она была чуть ли не единственной командой, которая приезжала в полном составе на стадион за день до матча. Потом выяснилось почему. Они привозили с собой меч!
– Меч?!
– Да. Они незаметно его протаскивали с собой на поле, втыкали его в землю и собирались вокруг него, произнося какую-то молитву или что-то такое.
– Как-то им это не особо помогло.
– О чём и речь. Я бы ещё понял, если это были бы скандинавские страны или условный Уэльс. Мы их совершенно случайно выловили – они это настолько незаметно делали, что не сразу удалось заметить. Потом начали уже проверять их уже в гостинице.
– Что ещё вспоминается?
– На «Халифе» есть атлетические дорожки, и из-за этого скамейки стояли далеко от поля. 17 метров! А по стандарту ФИФА должно быть от пяти до восьми метров. Там получалось так, что чем ближе ты их ставишь, тем у большего числа рядов блокируется обзор. Поэтому мы двигали скамейки как можно дальше, при этом стараясь сохранить вид для зрителей. Тем более что по правилам ФИФА даже при малейшем блокировании обзора билеты уже не поступают в продажу. А это, естественно, потери. На «Халифе» было восемь матчей, поэтому для нас это был принципиальный момент. Мы все скамейки зафиксировали за две недели до старта турнира из-за электронных табло на них, после чего двигать их уже было нельзя. И тут приезжает сборная Нидерландов. Луи ван Гал говорит: «Подвиньте мне скамейку». Для него это было очень далеко, он всё же человек уже в возрасте. А мы не можем! Даже если очень захотим, потому что те люди, которые всё устанавливали, уже уехали.
– И что вы делали?
– Да ничего, сказали, что придётся ходить. Поэтому старый человек был вынужден бегать 17 метров до бровки.
ЛУИ ВАН ГАЛ
Фото: Richard Heathcote/Getty Images
– А с игроками было что-нибудь?
– Два раза игроки теряли аккредитацию. При этом оба раза матч был на «Аль-Джанубе». Выйти из автобуса игрок без аккредитации не может, поэтому, пока они ехали на стадион, им дважды быстро печатали аккредитации.
– У какой сборной были самые странные требования?
– У Германии. Они жили далеко на севере, в Шамале, там даже от «Аль-Байта» был час езды. Там тихо, спокойно, но постоянно приходилось ездить, поэтому за день до игры они приезжали в Доху, заселялись в гостиницу, тренировались, а потом оттуда ехали на матч. Из-за этого немцы просили нас устраивать ужин после игры, но не просто пиццу, а реальный ужин с сервировкой. В раздевалке! Хорошо, что в каждой раздевалке есть комната с искусственной травой. И мы им там и накрывали стол с вилками и ложками.
– А готовил кто?
– Вот это была проблема. Они привезли своего повара и хотели, чтобы он готовил в гостинице, а потом привозил всё на стадион. Но по правилам безопасности так было нельзя, поэтому им давали то, что готовили на кухне на арене.
– И что им готовили?
– Паста была точно, что-то ещё такое. Полноценный ужин. Когда они вылетели, мы выдохнули – одной проблемой стало меньше.
– С чемпионством Аргентины было что-то? Может, дополнительная охрана?
– Нет, ничего такого. Помните, была история про бишт, который эмир надел на Месси?
– Да, довольно обсуждаемая история получилась.
– Так вот я лично заносил в раздевалку сборной Аргентины 30 штук. Это всё было согласовано с ФИФА и командами, потому что такой жест был пожеланием от руководства Катара. Выиграй Франция – они бы тоже были в биштах. Мы были готовы ко всем вариантам развития событий, в какую раздевалку заносить. Потом в итоге решили, что бишт наденет только Месси.
– Что происходило в раздевалке сборной Аргентины после победы?
– Было очень весело, там кое-что даже из мебели сломали. Забавная история была, как мы готовили для них раздевалку – за день до игры её нужно было обклеить в цвета финала, а сразу после матча — сделать чемпионский дизайн. Человек, который отвечал за это, ждал моей команды. 2:0, на 75-й минуте у нас был контрольной сбор тех, кто занимается церемонией награждения. Пока мы дошли до точки сбора, стало 2:1. Я сказал: «Ждём». Заходим в комнату сбора – 2:2. Понятно, что будет дополнительное время. И там 3:2. Меня уже спрашивают: «Ну что, идём?». Я говорю, что нет, всё ещё ждём. 3:3. Мы ждём, хотя там надо обклеить всю раздевалку. Там же ещё стоял огромный монитор в 180 дюймов, который весь турнир простоял без дела, но мы его использовали в итоге для того, чтобы показать победный фильм. В итоге всё успели!
– Конечно, аргентинцы так долго праздновали на поле.
– Вообще, планировалась большая дискотека для членов семьи.
– Да, там явно вышли все, кто только мог. Чего только стоит появление этого знаменитого повара.
– Его кто-то провёл. Я видел, что он идёт, но остановить его не мог, потому что у него был пропуск. Не планировалось, что и дети Месси выйдут, но кто ему откажет? Он первым делом попросил вывести его семью.
СБОРНАЯ АРГЕНТИНЫ
Фото: Julian Finney/Getty Images
– Было ли что-то ещё, что пошло не так?
– Нет, всё в итоге прошло идеально. Даже то, что алкоголь не продавался, не особо повлияло на впечатления от турнира. Тем более, что в фан-зонах и барах алкоголь был.
– Но история с пивом вышла всё равно некрасивая. Вы договорились, а потом вот так.
– Судя по всему, жёстких договорённостей не было. Но уже недели за две была информация, что никакого пива не будет. Хотя всё уже привезли, все точки на стадионах поставили. Не верю, что могли пообещать, а потом отказаться. Видимо, пытались найти компромиссный вариант, но не удалось.
– Если бы люди из тех же стаканов пили безалкогольное пиво, что изменилось бы?
– Поведение. Это же культурный вопрос.
– Народ приходил на стадион уже выпившим, поэтому это казалось максимально странным.
– К сожалению, есть вещи, которые нельзя изменить.