Вероника Кудерметова.
Фото Global Look Press
Вероника Кудерметова.
Фото Global Look Press
Вероника Кудерметова.
Фото Global Look Press
Вероника Кудерметова.
Фото Global Look Press
Вероника Кудерметова.
Фото Global Look Press
Вероника Кудерметова.
Фото Global Look Press
Вероника Кудерметова.
Фото Global Look Press
Вероника Кудерметова.
Фото Global Look Press
Вероника Кудерметова.
Фото Global Look Press
Вторая ракетка России — о папе, хоккеисте-чемпионе, муже-тренере и отношениях с украинками.
Нынешним летом топ-20 мирового женского тенниса пополнилась новой россиянкой. 25-летняя Вероника Кудерметова шла к элите без сумасшедших взлетов, но твердо и последовательно: в 2019 году была максимум 41-й, в 2020-м — 38-й, в прошлом — 28-й. При этом она одна из лучших теннисисток мира в паре, сейчас четвертая в мире, а была и второй. Помогло это ее качество и сборной России, в составе которой их дуэт с Людмилой Самсоновой в прошлом году разгромил всех соперниц на пути к Кубку Билли Джин Кинг.
Теперь настало время для прорыва и в одиночке. В этом году Вероника дошла до четвертьфинала «Ролан Гаррос», и первое в карьере попадание в восьмерку лучших на турнире «Большого шлема» вместе с тремя финалами за 2022 год и еще множеством четверть- и полуфиналов позволили ей прорваться в двадцатку сильнейших.
У нее необычная судьба — много ли вы, например, найдете среди теннисисток дочерей профессиональных хоккеистов? Папа Вероники, Эдуард Кудерметов, — двукратный чемпион российской Суперлиги в составах «Ак Барса» и магнитогорского «Металлурга». Закончив ледовую карьеру, он переключился на теннисное воспитание дочерей: в теннис играет и младшая, 19-летняя Полина.
А муж Кудерметовой — ее тренер Сергей Демехин, с которым Вера Звонарева стала второй ракеткой мира. Вероника — одна из немногих наших теннисисток, которой для прорыва в карьере не пришлось уезжать на постоянной основе за границу: она много лет представляет ЦСКА, а с прошлого года — и Татарстан, где родилась.
Мы побеседовали с Вероникой перед началом турнира в Сан-Хосе, на котором она дошла до полуфинала, пройдя, в частности, пятую ракетку мира и финалистку Уимблдона Онс Жабер из Туниса. Победы над соперницами из мировой десятки для нее уже стали нормой.
Фото Global Look Press
«В жизни у нас с мужем не было ни одного конфликта. Вся агрессия остается на корте»
— Вероника, поздравляю с тем, что с недавних пор вы впервые в мировой двадцатке WTA. А о чем мечтали в детстве? — спрашиваю Кудерметову.
— Когда начала заниматься теннисом, у меня не было мыслей, что это станет моей профессией. Мне просто нравилось. А уже лет в 11-12 осознала, что хочу связать с этой игрой свою жизнь. Детские мечты у всех будущих теннисистов примерно одинаковые — быть первой ракеткой мира, выиграть турниры «Большого шлема». Думаю, что топ-20 не мой предел, хочу продвигаться выше, и это — одна из ступеней.
— Сейчас уже верите, например, в топ-5? В победы на «мейджорах»?
— Да, уверенности прибавляется. Понимаю, что могу — и заслуживаю этого своей работой.
— Правильно ли говорить, что в женском теннисе сейчас нет чьего-либо тотального доминирования?
— Да, сейчас наступила такая пора, что каждый может обыграть каждого. Непобедимого суперлидера нет. Да, Ига Свентек провела очень крутую серию, много матчей подряд не проигрывала, показала уровень и стабильность. Но не факт, что она сможет продолжать в том же духе.
— То есть у вас при выходе ни против нее, ни против кого-либо другого нет ощущения, что в ее лучшем состоянии сопротивление бесполезно?
— У меня лично — нет.
— У вас в этом году положительный баланс с соперницами из топ-10. Давно появилась такая психологическая уверенность?
— У меня всегда такое было. Еще в детстве первые тренеры мне говорили, что для меня не важно, кто по другую сторону корта. Слышала о себе: «Бесстрашная, выходит и борется».
— Ваш муж и тренер Сергей Демехин когда-то сделал второй ракеткой мира Веру Звонареву. В силу своих амбиций он ставит перед вами еще большие задачи?
— Не чувствую со стороны Сергея какого-то давления. Наоборот, он мне помогает. Я сама всегда озвучиваю, что хочу большего, хочу быть сильнее. Когда наши отношения перешли из чисто теннисного сотрудничества в личную жизнь, поначалу было очень непросто психологически совмещать одно и другое. Тем более что на тот момент у нас не было дополнительного финансирования, чтобы взять еще одного тренера.
Всегда слушать близкого человека тяжело, ты в какой-то момент перестаешь разделять две его роли. Но уже несколько лет нам помогают другие тренеры, и они занимаются чисто профессиональной работой. Сергей же старается меня поддержать, но целей жестко передо мной не ставит. Он знает, что все зависит от меня.
— Бывают случаи, когда во время игры забываете, что Демехин — ваш тренер, и пытаетесь ему «напихать» как мужу?
— Конечно, бывают! Но, если честно, в жизни у нас ни разу конфликтов не было. Все эмоции, вся агрессия остается на корте. Это рабочая атмосфера, и в жизнь она не переносится.
— А насколько требователен ваш отец, известный в прошлом хоккеист Эдуард Кудерметов?
— Вот он во времена моего детства и юности был очень требовательным! Дисциплина у меня была всегда. За час до тренировки мы должны были приехать на корт, у нас обязательно была интенсивная разминка. Папа привил мне огромную работоспособность, дисциплину, и для меня сейчас это большой плюс.
— Тем более что он сам играл у таких жестких тренеров, как Зинэтула Билялетдинов, у которых не забалуешь. Вы с «коучем Биллом», кстати, знакомы?
— Нет. А папа сам стал таким поборником дисциплины. Пока мне не исполнилось лет 19, он был жестким, но справедливым. А потом стал просто меня поддерживать.
— Когда-нибудь обижались на него?
— Нет, у меня такое воспитание, что родители всегда правы.
Фото Global Look Press
Играла в хоккей, попала мальчику в глаз клюшкой. Меня хотели удалить, но подъехал пацан: «Сяду на скамейку, только фотографию папы вынеси!»
— Как получилось, что папа-хоккеист, двукратный чемпион российской Суперлиги воспитал двух дочек-теннисисток?
— Сейчас тоже задаюсь этим вопросом (улыбается). Интересно, что в теннис меня привели не родители. По чистой случайности на летних каникулах мы встретились с дочкой папиного партнера по «Ак Барсу» Рината Касьянова. Она занималась теннисом, и в один прекрасный день меня позвали и спросили, не хочу ли тоже попробовать. А так как я была очень энергичной непоседой, мама согласилась и отправила меня на корт. Я поехала и сразу заинтересовалась. Так все и началось. Младшая сестра Полина уже пошла по моим стопам.
— А маме хотелось, чтобы вы стали профессиональными спортсменками?
— Если честно, не знаю. Все получилось спонтанно. Когда я начала заниматься теннисом профессионально, вся моя семья окунулась в этот вид спорта, родители хотели мне помочь. Они сделали все возможное, чтобы я стала тем, кем сейчас являюсь.
— Отец сегодня как-то связан с хоккеем?
— На данный момент он с младшей сестрой, контролирует ее тренировочный процесс, по возможности ездит на соревнования. Полине 19, она входит в топ-350. Думаю, что может подняться значительно выше, у нее хорошие способности. Просто нужно их развивать и работать.
— Когда вам было 15, папа в большом интервью «Бизнес-Онлайн» сказал, что Полину в ее тогдашнем девятилетнем возрасте оценивают как более перспективную, чем вас. Не обидно было?
— Да я вообще особо новости не читаю! Помню, что зарегистрировалась во «ВКонтакте», когда мне было 14-15. Вместе с папой проходили регистрацию, создавали почту. В моем детстве была семья, какие-то занятия — кроме тенниса, занималась танцами, рисованием, — и мне было не до соцсетей. Сейчас есть в некоторых, потому что обязана транслировать для болельщиков фрагменты своей спортивной жизни. Но не более того.
— Пробовали ли когда-нибудь играть в хоккей, не думали ли заниматься им профессионально?
— Играла! Но никогда не задумывалась, что хочу посвятить хоккею жизнь. Когда мы жили в Магнитогорске, играла там как-то на уличной площадке, но тогда уже занималась теннисом. По рефлексам теннисный удар слева всегда заканчивается за спиной, и из-за этого я случайно попала в глаз клюшкой. Ничего страшного, слава богу, не случилось. Меня хотели удалить, но один мальчик подбежал и сказал, что за меня на скамейку сядет, только чтобы я папину фотографию вынесла.
А вторая ситуация была, когда мы вышли с сестрой гулять, тоже ребята играли в хоккей. Я попросилась с ними, мне сказали: «Да, конечно, только на ворота вставай». Говорю: «Ну хорошо», — а сестра сзади. И тут вспоминаю, что папа говорил, чтобы никогда в ворота не вставала, потому что шайба прилетит в лицо. Игра идет у других ворот, я к сестренке поворачиваюсь и говорю: «Сейчас шайба до меня дойдет, и мы идем домой». И тут мне шайба в лоб как прилетает! Сразу папины слова вспомнились.
— Много ли у вас было друзей-хоккеистов? Есть ли какая тусовка, доставшаяся от папы?
— Нет никого. Только Женю Малкина, который совсем молодым с папой играл в «Магнитке», пару раз с днем рождения поздравляла, и он желал мне удачи. Всегда так получалось, что мы с мамой сидели на матчах рядом с его родителями, мама с ними хорошо общалась. И когда после матча ждали папу, мы с Женей парой слов перекидывались.
— В Америке никогда с ним не пересекались?
— Нет. Но когда были Олимпийские игры в Токио и мы проиграли в паре за третье место, он написал: «Не расстраивайся, молодец!»
— Следите ли сейчас за хоккеем, болеете ли за кого-нибудь?
— Когда есть возможность, периодически слежу. Страстным хоккейным болельщиком себя не назову, но сам вид спорта мне нравится. Всегда симпатизировала командам, где играл папа, — «Ак Барсу», «Металлургу» и ЦСКА.
— Он еще в «Спартаке» заканчивал! Понимаю, вы в ЦСКА всю жизнь занимались…
— Не знаю, «Спартак» уже не отложился (улыбается).
— В детстве вы жили в Казани, Магнитогорске, Москве. Какой город считаете родным?
— Казань — моя родина. Но жила там до семи лет, это возраст, когда еще не до конца себя осознаешь. С семи до 11 — в Магнитогорске, и вот это время уже помню гораздо лучше. Осталось очень много воспоминаний, как там проводила время, гуляла. Магнитогорск остался в моем сердце, хотя я больше там никогда не бывала.
— А к Москве как относитесь?
— Родной ее назвать не могу. Это все же был вынужденный переезд из-за папиной работы. Очень энергозатратный город, там куда угодно тяжело добираться.
— В перерывах между соревнованиями где тренируетесь?
— С прошлого года, когда начала выступать за Татарстан, «миксую» Казань и Москву.
Фото Global Look Press
Встреча с Шараповой, отказ от игры за Австрию
— Читал, что вы какое-то время занимались в Штатах в команде Марии Шараповой. Как туда попали, сколько времени это продолжалось и какие воспоминания у вас остались?
— Не то чтобы долго тренировалась в Америке… Когда мне было лет 15-16, у меня был контракт с Nike, и у них была линейка Шараповой. Туда входило пять-шесть девочек. Нам предоставляли одежду из ее коллекции. А тренировалась где-то в течение месяца в Академии Боллетьери. Приезжала туда вместе с мамой и Сергеем, с которым тогда уже начали работать. То есть базировалась там, но работала со своим тренером.
— А с самой Шараповой пересекались?
— Один раз. Это было в Москве, когда она приезжала играть на Кубок федерации. Мой агент написал, чтобы подъезжала, а я спросила: «Можно ракетку взять, поиграть с ней?» — «Нет, у нее очень мало времени. Только фото». Приезжаю, красиво одетая, а Мария говорит: «Ты с ракеткой?» — «Нет, мне сказали, что у вас не будет возможности со мной поиграть». — «Надо было взять!» В общем, мы сфотографировались, обменялись парой слов, и я, воодушевленная, поехала домой.
— Что она сказала?
— Пожелала удачи, сказала, что я высокая для своего возраста. Была очень добра ко мне.
— А кто в детстве был вашим кумиром?
— Когда занималась в ЦСКА — Елена Дементьева. Для нас это была величина. Не то чтобы прямо кумир, но человек, который показывает, к чему надо стремиться. Та же Шарапова всегда была на слуху.
— Ваш папа в интервью за 2013 год рассказал историю. В 15 лет у вас было предложение тренироваться в Вене, согласно которому через два года вы получили бы австрийское гражданство и играли бы за эту страну на Кубке федерации. Но, как он вас ни уговаривал, вы ответили категорическим отказом и сказали, что-либо играете за Россию, либо бросаете теннис. Как это было?
— Категорически я не отвечала, но да — сказала, что я русская и буду играть за Россию.
— В том же интервью отец рассказывал, что у вас контракт с известным производителем экипировки. Как удалось его получить в детском возрасте?
— Это произошло после неофициального чемпионата мира в возрасте до 14 лет. Я дошла до полуфинала в одиночке, заняла второе место в паре, показала хорошую игру. Там и приглянулась им, и мне дали контракт.
— А от Фонда Ельцина, каждый год премирующего по 12 ведущих мальчиков и девочек в стране, что-то получали?
— Да, два или три раза.
— Отец приводил в пример своего коллегу по хоккею Николая Хабибулина, одно время помогавшего финансово юной Виктории Азаренко. Папа не пытался договориться о поддержке с кем-то из знакомых и хорошо зарабатывавших хоккеистов?
— Нет, но, когда начинались небольшие финансовые сложности, папа обращался к своему хоккейному агенту Юрию Николаеву. Он помог мне в определенный момент.
— В каком возрасте поверили, что сможете в теннисе многого добиться?
— Всегда верила в это, поскольку понимала, что у меня есть талант и все качества, чтобы играть на высоком уровне. Просто бывали и спады, и взлеты. Но чтобы совсем осознанно — где-то в 21 год. Начала показывать результаты на турнирах WTA, стала конкурировать с игроками, которые подбирались к вершине. И сказала себе: да, я могу.
— Какой из четырех турниров «Большого шлема», как вам кажется, для вас наиболее достижим?
— У меня нет предпочтений по покрытию. Считаю, что везде могу хорошо играть. А Сергей всегда говорит, что у меня на Уимблдоне большие шансы.
— А какие из них вам больше и меньше нравятся по организации?
— Нравятся три — «Ролан Гаррос», Australian Open и Уимблдон. US Open на последнем месте. В Австралии очень хорошо относятся к игрокам, и питание там лучше всего. Все разнообразное, свежее, вкусное.
Фото Global Look Press
Заявление Касаткиной, казахстанское гражданство и Уимблдон Рыбакиной
— Вы ровесница Дарьи Касаткиной, вы часто играли по юниорам, в прошлом году вместе выиграли Кубок Билли Джин Кинг. Какие эмоции у вас были, когда вы встретились в этом году на «Ролан Гаррос», в первом русском четвертьфинале на турнирах «Большого шлема» с 2013 года?
— Особенных эмоций не было — на тот момент это был соперник, не важно, кто и из какой страны. С одной стороны, было хорошо, что кто-то из России точно выйдет в полуфинал, с другой — всегда хочется победить.
— Как восприняли недавний каминг-аут Касаткиной?
— Даша — взрослая девочка, и если она посчитала нужным заявить об этом официально, значит, для нее это было важно. Не имею права ее за это осуждать. Копание в чужом белье — некрасиво и неправильно.
— С соотечественницами тяжелее или легче играть?
— Непросто, потому что мы с нашим менталитетом всегда пытаемся доказать, что каждая из нас — лучшая.
— С кем из наших теннисисток вы ближе и дальше всех?
— Не могу сказать, что с кем-то дружу или нет. Общаюсь со всеми. Ближе всех в туре — с Ариной Соболенко и Леной Рыбакиной.
— Поздравили Елену с победой на Уимблдоне? С какими чувствами смотрели за ее успехом, не имея возможности в этом турнире участвовать?
— Находилась в России, где Уимблдон не транслировался, и смотреть его не могла. В соцсети тоже нечасто заходила, так как была в Казани и интенсивно тренировалась. Но когда увидела, что Лена выиграла, — поздравила ее. Это была искренняя радость. Нам запретили там участвовать, а Лена, хоть и выступает за Казахстан, родилась и выросла в России. Приехала и выиграла. Они не хотели награждать русских, а в итоге все равно пришлось.
— Как относитесь к ее истории с переездом в Казахстан?
— Как я понимаю, у ее родителей не было возможностей дальше финансировать ее теннисную карьеру. Лена любит теннис, связала жизнь с этим видом спорта — и, наверное, этот шаг был правильным. Казахстан предоставил ей финансовую поддержку, и благодаря этому она смогла добиться результата.
— Идут споры по поводу того, она «наш продукт», как назвал ее Шамиль Тарпищев, или нет. Ваше мнение?
— Многие игроки до 18 лет показывают хорошие результаты, но при переходе во взрослый теннис у них возникают большие проблемы. Рыбакиной удалось их решить таким способом. В первую очередь победа на Уимблдоне — заслуга самой Лены. Просто Казахстан помог ей реализовать свои желания.
— А вас играть за Казахстан не звали?
— Нет.
— Были ли у вашей семьи схожие с Рыбакиной финансовые проблемы? Ваш папа говорил, что до какого-то момента вас спонсировала «Роснефть», а потом отказалась. Он писал письма в «Татнефть», просил 5 миллионов рублей в год, даже общался с главой Татарстана Миннихановым, но ничего не вышло. Что вы об этом помните?
— Да, трудности с финансами были. Как вышла из этой ситуации? Помню, что играла на турнирах «профессионал — любитель», где по выходным собираются состоятельные любители и выбирают себе профессионала в пару. Там что-то зарабатывала. На всех турнирах, куда ездила, играла не только одиночку, но и пару. Все было заточено на теннис, я не тратила деньги больше ни на что. Как-то своими силами обошлись…
— То есть отец долго нес все это бремя один?
— Да, родители помогали мне где-то до 18 лет.
— Общение с Миннихановым проходило с вашим участием?
— Нет, никогда с ним не встречалась.
Фото Global Look Press
После «группы здоровья» в Магнитогорске с одним кортом на весь город ЦСКА дал огромный толчок
— Согласны с общепринятым мнением, что в России потрясающие детские тренеры по теннису и проблемы начинаются уже позже?
— Наша школа еще с советскими традициями, где все очень требовательные, заставляют работать, и благодаря этому дети на юниорских турнирах показывают очень хорошие результаты. Потому что в этом возрасте в Америке или Европе дети больше играют сами для себя.
— Получается, что у нас эта требовательность больше работает на короткой дистанции, а вдолгую удовольствие, которое получают европейские и американские дети от игры, способно принести больше пользы?
— Возможно. Но и у нас, и у них больших успехов во взрослом теннисе добиваются единицы.
— Вам с тренерами везло?
— У меня было мало тренеров. Мой первый тренер Алексей Пивень, с которым я занималась с 11 до 15 лет, мне очень многое дал. Потом появился Сергей. Считаю, что он один из лучших тренеров в России. Может, в силу своего возраста раньше не могла воспользоваться его знаниями. А сейчас уже понимаю, что он от меня требовал. Его знания позволяют мне находиться там, где я сейчас.
— У вас есть свое понимание, как нужно изменить систему российского тенниса, чтобы не терять талантливых игроков?
— Мне кажется, федерация всегда делала ставку на перспективных и стабильных игроков. Задача спортсмена — работать, показывать результат, быть целеустремленным, и тогда у федерации появится желание и возможность помочь этому игроку. Но каждому помочь невозможно.
— В вашем становлении ФТР сыграла какую-то положительную роль?
— Как я уже сказала, федерация всегда делает ставку на перспективных и стабильных. В начале моей карьеры про меня так сказать было нельзя. ФТР помогала решать какие-то вопросы, но ставку на меня не делала. Поэтому мы работали своими силами, и потом федерация это оценила и начала чуть-чуть финансово помогать. В олимпийский год какие-то турниры оплачивали — перелет, проживание.
— Сейчас продолжают?
— Нет. Сейчас мне помогает Министерство спорта Татарстана и «Татнефть», которая начала это делать с прошлого года.
— То есть вы уже не в ЦСКА?
— И там и там. ЦСКА — это моя база и всегда ею был. Даже когда начала заниматься с первым тренером, всегда ходила в группу в армейском клубе.
— Как вообще оказались в ЦСКА с учетом того, что папа там отыграл мало времени?
— Когда мы переехали из Магнитогорска в Москву и папа стал играть за ЦСКА, его условием перехода было то, чтобы меня устроили в клуб в теннис.
— Эти занятия дали вам что-то существенное?
— Конечно! До этого занималась в Магнитогорске, где один теннисный корт на весь город. А в ЦСКА столько детей — и все они на тот момент, наверное, были выше меня классом. Это давало мне стремление стать лучше. Безусловно, тот переезд дал мне огромный толчок.
— А в Магнитогорске с кем играли?
— Первое время, когда только начала, туда не только детишки приходили, но и бабушки. Это больше было похоже на группу здоровья.
— У вас в карьере были моменты, когда думали бросить теннис?
— Нет. Всегда пытаюсь добиться поставленной цели.
Фото Global Look Press
Плакала после проигрышей в финале Уимблдона и в матче за третье место на Олимпиаде
— Вы одна из ведущих теннисисток мира в паре, входите в топ-5. Есть задача в ближайшее время стать первой ракеткой планеты в парном разряде, что напророчил вам Шамиль Тарпищев? И насколько сложно совмещать высокие цели в одиночке и в паре?
— У меня никогда не было задачи высоко продвигаться в паре. На парном рейтинге не зацикливаюсь, хочу играть одиночку и продвигаться там. Пара же лишь вспомогательный момент: и как тренировка, и финансово. Конечно, было бы хорошо стать там первой в мире, но это не самоцель.
— Финансово парные соревнования оплачиваются намного ниже одиночных?
— Да, в несколько раз. Плюс это еще и на двоих делится.
— Что вам позволяет быть такой успешной в паре?
— Даже не знаю. Все инстинктивно получается.
— А в миксте пробовали играть?
— Только на российском уровне. Играла с мужем по взрослым и с Андреем Рублевым по юниорам, мы с каждым из них по одному турниру выиграли. Опыт есть, но сейчас на больших турнирах неправильно будет до такой степени распыляться.
(Вспоминает Сергей Демехин: «Мы поехали на чемпионат России, один из первых, когда стали работать с Вероникой как тренер с ученицей. И записались в микст. Я неплохо играл пары и миксты, был еще тогда относительно молод. И ей было полезно играть все разряды — во-первых, для тренировки, во-вторых, это один из немногих турниров в России, которые оплачивались. То есть там мы могли хоть что-то заработать, чтобы потом инвестировать в свои поездки: в юношеском возрасте у нас почти не было помощи со стороны. Записались — и выиграли. Победа тренера и ученицы на реальном национальном соревновании — это было прикольно. Благодаря этой победе я стал 11-кратным чемпионом России. А с Андреем они выиграли Кубок РТТ — восемь лучших игроков своего года рождения по рейтингу в возрасте до 18 лет участвовали в заключительном турнире в конце года. Он тоже был денежным. Поэтому тоже играли все разряды, в микст они записались с Рублевым и победили»).
— По какому принципу выбираете себе партнера по дуэту? На Уимблдоне с Еленой Весниной дошли до финала и едва не выиграли его, потом с ней же — до полуфинала Олимпиады в Токио. А в этом году выиграли турнир в Риме с Анастасией Павлюченковой.
— С Леной в прошлом году готовились к Олимпиаде, присматривались друг к другу. В этом году я договорилась играть с Элиз Мертенс, а с Настей сыграла из-за того, что Элис из-за травмы не смогла приехать в Рим. Получилось отлично!
— В полуфинале вы проигрывали 1:6, 2:5 и вытащили матч, а затем и выиграли весь турнир. Как в такой ситуации не сдаться?
— Русские никогда не сдаются! Мы всегда боремся до конца, и тот турнир для нас с Настей сложился прекрасно. Мы вместе прошли все трудности от начала до конца.
— В чем разница игры с Весниной и Павлюченковой?
— Когда играли с Леной, было больше эмоций. Просто прошли с ней больше турниров, было много и радости, и боли. И с Настей было хорошо, но с ней — более рабочая атмосфера, нацеленная на результат.
— После 7:9 с Весниной в третьем сете финала Уимблдона не хотелось разрыдаться прямо на корте?
— Конечно, хотелось! И потом я плакала очень долго, было сильное разочарование. До недавнего времени меня бросало в дрожь даже при воспоминании об этом.
— Часто плачете после поражений?
— Сейчас реже. В этом году пока ни разу.
— Что обиднее — проиграть в паре финал Уимблдона или бронзу Олимпиады?
— И там и там я плакала, но бронзу Олимпиады проиграть было все-таки обиднее. Отдали все, но не хватило самой малости. Никогда в жизни у меня такого не было, чтобы была настолько опустошена.
— Зато в конце прошлого года на Кубке Билли Джин Кинг в паре с Людмилой Самсоновой всех подчистую убрали.
— Да, хорошая у нас пара сложилась. Можно рассматривать наш тандем на будущее.
— Как вам вообще игралось на этом турнире за сборную России?
— Когда мы туда ехали, у меня были мысли, что можем выиграть. Потому что у нас была очень сильная команда. Настя (Павлюченкова) — первый номер, Даша (Касаткина) — второй, я. Все имена на слуху, все играли на тот момент очень хорошо.
— Но ведь в такой топовой команде каждая теннисистка — личность. Как удавалось вам самим и тренерам создать атмосферу, при которой вы не переругались друг с дружкой? Играть-то опять же всем хочется.
— Были моменты, когда кто-то высказывал недовольство. Но все понимали, что главные тут — тренеры и мы должны их слушаться. Понимали и то, что все тут собрались для победы, а не для перетягивания одеяла на себя. Все решали Игорь Куницын и Игорь Андреев, капитан команды. Ответственность за принятие решений была на них, а мы выходили и делали свою работу по максимуму.
— Недавно вам было присвоено звание заслуженного мастера спорта. Это как раз за победу в Кубке Билли Джин Кинг?
— Мне кажется, по совокупности моих последних результатов, в том числе этого. Но на руки значок я еще не получила, только читала, что мне присвоено звание.
Фото Global Look Press
Первый тренер сказал, что какая-то теннисистка вышла замуж за своего тренера. Ответила: «Фу, какой ужас! У меня такого никогда не будет!» А потом…
— В прошлом году в вашей команде был бывший тренер Касаткиной Владимир Платеник, в этом — Франко Давин, работавший с целой группой известных теннисистов-мужчин. Насколько сложно девушке работать с мужским тренером?
— Нормально! Понимание и контакт есть. Когда с Владо работали, он дал мне определенный толчок, какие-то свои знания. Франко тоже очень помогает, структурирует мою игру. Каждый тренер дает мне знания, которые впитываю.
— Какова тогда именно тренерская роль Сергея Демехина?
— Сергей отвечает за много аспектов. Да, мы берем вспомогательных тренеров, но Сергей всегда рядом, он следит за процессом. Он знает меня от начала до конца, иногда хватает одного его слова, чтобы я поняла, что от меня требуется.
— Как вы начали работать вместе и как потом рабочие отношения переросли в личные?
— Начали работать, когда мне было 15 лет. Я разошлась со своим предыдущим тренером, и папа обратился к главному тренеру ЦСКА Алексею Жуку, который и посоветовал Сергея. Отец поговорил с ним, тот ответил согласием. На тот момент он работал еще и с Ритой Гаспарян, причем она была в приоритете, так как стояла выше по рейтингу. Но потом так получилось, что Рита ушла, и я осталась одна. А потом как-то все переросло в отношения…
— Как вы эмоционально это пережили?
— Вспоминаю такой случай. Я еще работала с предыдущим тренером. Подаю мяч, а он вдруг говорит: «Вот, Вероника, какая-то теннисистка вышла замуж за своего тренера». Отвечаю: «Фу, какой ужас! У меня такого никогда не будет!» И когда у меня все так же в итоге произошло, вначале мне было перед самой собой стыдно. Ведь воспитание у меня такое, что работу с личным совмещать нельзя. Но сердцу не прикажешь, хотя было очень непросто.
— Родители это приняли спокойно?
— Сначала узнала мама, она подготовила папу. Ну а что они могут сделать? Поддержали!
— Где свадьбу гуляли?
— Свадьбы как таковой не было. Мы просто расписались, сделали фотосессию, поужинали вдвоем и вечером вернулись домой. Это было в Москве.
Фото Global Look Press
Отец Медведева спрашивал моего будущего мужа, продолжать ли сыну играть в теннис
— Какие еще виды спорта, помимо хоккея, вам интересны?
— Волейбол. На Олимпиаде следила за спортивной гимнастикой. Жаль, сходить не могла, поскольку из-за пандемии спортсменам запретили посещать другие виды спорта.
— Мне рассказывали, что на Australian Open-2022, где запретили выступать Новаку Джоковичу, сплошь играли заболевшие теннисисты, поскольку никаких тестирований не было, а никому из тех, кто так далеко не прилетел, не хотелось сниматься.
— Скажу по Джоковичу. Мне его жалко, некрасиво к нему отнеслись. Человек прилетел через весь свет, ему дали добро играть, а потом началась вся эта история из-за его официального заявления, что он против вакцинации.
— За кого вы из великой тройки Федерер — Надаль — Джокович?
— Всем симпатизирую! Федерер — эталон, красота движений. У Надаля потрясающая работоспособность, борьба, страсть, полная самоотдача. А Джокович — просто машина. Когда есть возможность, смотрю мужской теннис.
Общаюсь со всеми нашими мальчиками, хорошо их знаю и за каждого переживаю. Круто, что Даня Медведев стал первой ракеткой мира, он большой молодец! Помню, когда мы еще играли юниорские турниры, Данин папа подходил к Сергею (Демехину. — Прим. И.Р.) и спрашивал: «Как вы считаете, стоит ли Дане продолжать заниматься теннисом или лучше в институт идти?» Сергей сказал, что Даня ему очень нравится, он перспективный, и посоветовал продолжать.
— Какие у вас отношения с украинскими теннисистками?
— У меня нормальные отношения со всеми. Здороваемся, спокойно общаемся. В первое время было непонятно, как себя вести, а сейчас все нормально.
— Никто из них не пытался вас ни о чем расспрашивать?
— Лично меня — нет.
— Вы сейчас 18-я ракетка мира, но побед на турнирах маловато.
— Всего одна, в Чарльстоне. Но что поделаешь? Буду работать над собой.
— Помню, Анна Курникова вообще в топ-10 была, хотя не выиграла в WTA вообще ни одного турнира.
— Можно на больших турнирах дойти до полуфиналов, заработать хорошие очки. Так несколько турниров пройдешь — вот ты и в топе.
— Насколько вы строги к себе в питании, придерживаетесь ли каких-то диет?
— Нет. Ем все, что хочу. Понятно, что не фастфуд. Но раньше у меня всегда была традиция — когда приезжаю в Россию, один раз посещаю «Макдоналдс».
— Его больше нет.
— Да, теперь «Вкусно — и точка». Но до него, хоть и готовилась к американской серии турниров в России, пока не дошла…
Вероника Кудерметова
Родилась 24 апреля 1997 года в Казани
Финалистка Уимблдона в парном разряде (2021)
Победительница турнира WTA в Чарльстоне (2021) в одиночном разряде
Обладательница Кубка Билли Джин Кинг (2021) в составе сборной России
Бронзовый призер универсиады (2015) в миксте