Большое интервью с Викторией Дудаковой.
Виктория Дудакова — первая в истории страны чемпионка Европы по ММА, и сейчас она считается главной надеждой России в женских смешанных единоборствах. В профессионалах у Виктории восемь побед в восьми поединках. В прошлом году она с разрывом крестообразных связок выиграла бой в Претендентской серии Даны Уайта и заслужила контракт с UFC, где уже провела два поединка и в обоих победила. В интервью Дудакова рассказала о проблемах перед боем с Джин Ю Фрей, из-за которых даже падала в обморок, об отношении к критике и о финансовых трудностях бойцов. Кроме того, россиянка отметила, что не отказывается от цели стать чемпионкой UFC через три года и объяснила, почему Ислам Махачев хочет уйти от сравнений с Хабибом Нурмагомедовым.
- С какими проблемами Дудакова столкнулась перед боем на UFC 294
- Разговор с UFC про инфекцию, с которой она вышла на поединок
- О выходе на бой под песню Шамана «Я — русский»
- О том, с кем бы хотела провести совместные тренировки
- Почему Ислам Махачев хочет подняться в полусредний вес за вторым поясом
- Чем Виктория планирует заниматься во время отдыха
С какими проблемами Дудакова столкнулась перед боем на UFC 294
— Подготовка к бою с Джин Ю Фрей, судя по всему, стала самой сложной в карьере?
— Ну, на данный момент да, даже несмотря на то что у меня была подготовка, где были порваны крестообразные связки вместе с мениском. Всё равно это было не настолько тяжело морально и физически.
— Вы очень критиковали сборы в Таиланде.
— На самом деле, я просто расстроена. Я поняла, что Таиланд это хорошо, когда ты едешь туда в начале подготовки. То есть, если ты растренирован и едешь туда, там легче набрать форму, чем, допустим, в нашей стране. Не нужно столько тренироваться, можно проводить одну тренировку в день, и всё будет прекрасно. А потом на пик подготовки ехать в другое место и там продолжать. Если же ехать туда, как это сделали мы, на пике подготовки, то это просто нереально. Невозможно тренироваться столько, сколько я тренируюсь в России обычно. Потому что там легко перегрузиться, а если так, то, скорее всего, у тебя что-то появится, какая-нибудь инфекция, не говоря о травмах.
— В Лас-Вегасе вы жаловались на акклиматизацию. В Абу-Даби после Таиланда не было проблем?
— По поводу Лас-Вегаса. Мне кажется, там была тяжёлая акклиматизация ещё и потому, что я была не в тех кондициях, в которых хотелось бы после операции. И, объективно, если брать то, что было сейчас и перед первым боем, то в этот раз я была в лучшей форме. По крайней мере, до инфекции. Когда я приехала в Таиланд, то менеджер посмотрел и сказал, будто два разных бойца по сравнению с Вегасом. Возможно, из-за того что я была не в лучшей физической форме, мне пришлось набирать уже по ходу дела, и это тяжело далось. В Таиланде акклиматизации почти не было. По крайней мере, мы отдохнули день по приезде и начали тренироваться. Возможно, это тоже дало о себе знать и сыграло свою роль, так как мы сразу начали усиленно готовиться. В Дубай мы прилетели 5 октября, за 16 дней до боя. На следующий день был небольшой кросс, а там жарко. И всё было прекрасно, на четвёртый-пятый день я чувствовала себя не очень хорошо, но потом нормализовалось. Акклиматизация была не такой тяжёлой. Если бы прилетели с холода из России, то было бы сложнее. А в Таиланде тоже влажно и жарко. Но в Дубае и Абу-Даби меньше кислорода, и к этому надо привыкнуть, перестроиться. А так всё прошло хорошо.
— Тем не менее вы падали в обморок в лифте во время подготовки. На взвешивании бросалось в глаза то, что было тяжело. Как команда реагировала?
— Во время сгонки я упала в обморок, когда только начали гонять. Обычно это так — надеваю весогонку, бегаю в лёгком темпе минут 20-30, потом хожу, меня накрывают. Если не сделан вес, то добавляем сауну. В этот раз я хорошо гоняла, хорошо потела. Меня укрыли, я хорошо себя чувствовала. Обычно очень тяжело, когда ты разгорячён, тебя накрывают и плохо себя чувствуешь. В этот раз всё было относительно нормально, но когда я встала… Возможно, меня быстро повели в комнату или, не знаю, может, не очень хорошее самочувствие. Я потеряла сознание в лифте, и меня привели в чувство, только когда доехали с первого до нашего этажа, вытащили из лифта, раздели до топика, тогда я начала приходить в сознание. Ни нашатырь, ничего не помогало. Даже после этого я сделала ещё две сауны, провела суммарно там часа полтора, и ещё одна ванна. Это была очень тяжёлая сгонка, одна из самых тяжёлых на данный момент.
— Гасанали говорил, что у вас были мысли даже попробовать в третий раз сделать сауну.
— Думала об этом. На прикидке у меня как раз были эти лишние 190 г. Мне сказали, чтобы пошла, согнала это. Мы поднялись, и обычно я всегда топлю за то, чтобы сделать вес как бы ни было тяжело, но в этот раз понимала, что если сделаю ещё одну ванну, то, скорее всего, не смогу подраться. У меня уже заложило уши, начало болеть сердце. После этого раза я бы не смогла оклематься. Я и так не полностью отошла, не смогла набрать, как обычно набираю, не очень хорошо себя чувствовала плюс проблемы со здоровьем. Поэтому приняли решение, и это, кажется, единственное правильное решение в этом лагере, что нужно отдать процент с гонорара. Обычно, если человек не делает вес, есть серьёзный хейт в его сторону, но все видели моё состояние плюс там всего лишь меньше 200 г, это не 1-2 кг. Здесь были только слова поддержки.
Виктория Дудакова
Фото: Zuffa LLC via Getty Images
— В команде не обсуждали вариант сняться с поединка?
— На самом деле, нет, не обсуждалось, потому что остался последний рывок. Столько пройдено, я столько терпела: и проблемы со здоровьем, и трудности тренировок, и лагерь был тяжёлый. Потом после сгонки вообще всё стало очень плохо. До сгонки были моменты с непонятным самочувствием, но в плане инфекций было всё в пределах нормы. Весогонка убила мой организм до конца, и это замкнутый круг. Проблем стало больше на фоне весогонки, а весогонка проходила тяжело на фоне проблем со здоровьем. После этого образовался абсцесс на ягодичной мышце, который потом вырезали. По крайней мере, пока он не вскрылся, это было не заразно. У меня взяли анализы и сказали, что, скорее всего, перед боем это было не заразно. Ещё и после сгонки был небольшой нервный срыв. Я плакала часа полтора и даже не могла объяснить, почему плачу. Гасанали успокаивает, а я не могу перестать и плачу. Просто бывают такие ситуации, когда страшно драться или боишься, что что-то будет не так, но я плакала, потому что устала. Вообще ничего делать не хотела — просто лечь, свернуться калачиком, плакать и чтобы меня жалели. Было тяжёлое время, и это всё немного выбило из колеи.
— Не было опасений, что выход с такими проблемами может отразиться на здоровье, может, даже на карьере?
— Такого не было, учитывая сколько всего у меня уже было. Это неотъемлемая часть спорта, и травмы в любом случае будут. Тяжело контролировать этот процесс, следить, когда ты не перегружаешься. Вроде бы ты тренируешься и не замечаешь перегрузки, это тяжело отслеживать. Поэтому я спокойно относилась к этому и перед боем знала, что это отразится. Сказала тренеру, что не буду бороться вообще, что буду избегать борьбы. Из-за этого много людей считает, что мне надо борьбу подтянуть. Я базовый борец, я не ударник. Это мой первый бой в стойке, кажется, за всё время. У меня больше минуты в стойке вообще не было. А сейчас я билась не в своей стихии, было больно бороться. И физической силы не хватало. Возможно, потому что не до конца восстановилась, возможно, из-за инфекции. Даже после перевода в партер я не могла оттуда полноценно выйти, потому что все выходы подразумевают много движений, а мне было больно двигаться, находясь на спине. Поэтому получилось так, как получилось. Я довольна, что бой прошёл все три раунда, этого давно не было. Если не учитывать первый бой, который длился всего 34 секунды, я не дралась больше года. Мне нужно было почувствовать клетку, продышаться, посмотреть, как пройдёт поединок, если продлится все 15 минут.
— Если не знать этих обстоятельств, выглядело так, будто вы решили, что в борьбе не получится, поэтому попробовали в стойке. Сама Джин Ю Фрей удивила чем-то?
— Вообще ничем не удивила, мы знали, что будет. План на бой изначально был бороться, затаскать её. Из-за того что у неё много мышц, она бы отекла. Но тяжело бороться, когда ты не хочешь, когда твоё тело не хочет. Тяжело что-то делать через силу. Гасанали кричал проходить, и я делала это на автомате. А потом такая: «Да я не хочу это делать». Это даже не проходы были, а заход в корпус, и оттуда не пыталась ничего делать. Со стороны если смотреть, там вообще нет движений в борьбе. Просто заход — и я отпускала. Такой тяжёлый бой был. Не физически тяжёлый, а в эмоциональном плане. Настолько не хотелось драться, что я вышла будто на спарринг, потому что было нужно. Когда столько терпишь, как можно отказаться от боя. Ты столько прошёл, столько потратил денег на лагерь. Я начинающий боец, и мы живём от лагеря к лагерю. В Таиланд мы брали двух спарринг-партнёров ещё. То есть это билеты мне, тренеру, им, нужно где-то жить, где-то кушать, всех содержать. Это недешёвое удовольствие.
Плюс потом 11 дней в Дубае и пять — в Абу-Даби. Тратишься на еду. Спасибо ещё, что Амир Мурадов снял нам отель в Дубае, то есть мы не платили. Если бы пришлось и за него платить, то вообще большая сумма получилась бы. И, возможно, если бы не подрались, то следующий лагерь не на что было бы проводить. Плюс это огромный кард, который проходит раз в год. Все бойцы туда хотят попасть, мне посчастливилось там оказаться. Есть бойцы русскоговорящие, которые давно в UFC, но поставили меня, и как можно не пользоваться этой возможностью? Если бог даёт её, нужно воспользоваться.
Разговор с UFC про инфекцию, с которой она вышла на поединок
— После первого боя вы рассказывали, что тренеру приходилось брать деньги в долг. Теперь вроде бы появились спонсоры? Будет легче.
— Да, незадолго до отъезда в Таиланд я стала лицом одного из банков. Надеюсь, сотрудничество будет плодотворным, и они будут мной довольны, и мне понравится работать. Надеюсь, сможем далеко вместе пойти. Поэтому это огромный плюс. И мои боссы тоже приехали посмотреть на бой. Это первый поединок, который они захотели увидеть вживую. Как можно было их подвести, когда билеты на этот турнир UFC стоят космических денег. Так ещё это билеты на самолёт, жильё, питание. И они приехали просто посмотреть на меня, поддержать меня. И если бы я снялась в последний момент, то это было бы такое неуважение. Люди всегда недовольны будут. Недовольны, что вышла с инфекцией. Если бы не вышла и снялась, то были бы тоже недовольны. Поэтому люди всегда найдут, что сказать плохое про человека. Это нормальное человеческое качество, когда говорят что-то плохое про других людей, пытающихся что-то делать.
— Пока бои в UFC не обходятся без каких-то не самых приятных историй. Сначала колено в Претендентской серии, потом слегка скомканный дебют из-за травмы соперницы, теперь это. В команде не подшучиваете над этим?
— Подшучивают. У меня же пока нет прозвища. Мы планируем, что мои фанаты сами придумают его через несколько боёв. И Гасанали подшучивает, что прозвище будет Surgery (операция — пер. с англ.). Не знаю, как это всё получается. Ни один боец практически не выходит полностью здоровым. В тренировочном процессе всё равно какие-то старые или новые травмы проскальзывают. На пике своих возможностей ты выжимаешь максимум из себя и происходят какие-то казусы, которые и приводят к травмам, инфекциям.
— Видели ли высказывания Даны Уайта о ваших словах про инфекцию?
— Да, конечно, видела. Понятно, что он это сказал бы. Во-первых, это бросает тень на организацию. Когда хейтят бойца, то ничего страшного, но не в тех случаях, когда из-за бойца хейтят всю лигу. На следующий день мы поехали к доктору, он провёл осмотр и сказал, что на момент боя я не была заразна, так как всё было в закрытом виде. Мы это отправили в UFC, там сказали, что претензий нет. Менеджер хотел выложить пост, приложить справку, объясниться, но старшие менеджеры в промоушене сказали, что не надо — если хайп есть, то пусть продолжается. Люди всегда что-то будут говорить, и нет смысла оправдываться. Главное, мы чисты перед UFC.
Дана Уайт
Фото: Zhe Ji/Getty Images
О выходе на бой под песню Шамана «Я — русский»
— Вы на бой вышли под песню Шамана «Я — русский». Было видно, что вам нравится, что мотивирует, но читали ли критику после этого?
— Людям всегда будет что-то не нравиться. Мне написали тысячи людей, которые благодарили. Писали: «Спасибо за это, спасибо, что вышла под песню, дала возможность это прочувствовать, прослушать». Несмотря на то, что происходит в стране, люди давно скучают по такому небольшому патриотизму, потому что мы давно не можем выходить с флагами. В России много хороших людей, национальность никак не компрометирует тебя, есть просто хорошие и плохие. Поэтому мне хотелось сделать небольшой праздник. Мне нравится именно эта песня, мне зашла, и я вышла под неё. Многие пишут хорошее, есть те, кто пишет плохое, но они всегда будут. Всегда есть те, кто сидит на диване и что-то пишет. Это нормальная практика. Даже есть любимый хейтер, он англоговорящий, правда. Но он подписан, комментирует каждую публикацию. Я даже не блокирую, иногда сердечки посылаю. Люблю таких хейтеров, которые подписаны на тебя и делают тебе статистику.
— Ислам Махачев как-то говорил, что хейтеры тратят время на тебя и надо уважать этот труд.
— Да, так и есть. Людям настолько нечего делать, они начинают что-то искать, обсуждать, какие-то теории несуществующие выдвигают. И действительно тратят кучу времени, это же надо додуматься до этого. Нужно всех уважать.
— Какая самая безумная теория о вас от хейтеров?
— Ой, да чего только не было. Есть моменты не очень корректные, с плохими словами, поэтому не хочу озвучивать. Но мы и на выходе хайп поймали, и вообще на всей этой истории. Много добавилось подписчиков, однако хорошего пишут больше на самом деле.
— Вы часто говорите, что хотите быть собой, Викторией Дудаковой, не копируя чью-то линию поведения. Работает это сейчас? Повышается медийный вес?
— Да, потихоньку. После этого боя добавилось 18-20 тысяч подписчиков. Это для девочки хорошие цифры. Менеджер говорит, что обычно за первый бой добавляется тысяч пять подписчиков, за второй — семь, и так далее, растёт аудитория. У меня вот такой большой скачок был. Плюс непросто быть женщиной в единоборствах, особенно в нашей стране. За границей это развито больше, к женщинам-бойцам относятся так же, как к мужчинам. У нас пока не такая атмосфера, но продвигаемся.
— Как дома отреагировали на все эти трудности. Мама, насколько я знаю, как-то даже отговаривала выступать в ММА?
— Она знает, что бесполезно мне что-то говорить. Она не понимала, что я правда буду это делать. Мама помогла найти секцию, когда я впервые пришла в зал, но думала, что это какой-то юношеский максимализм, что попробую, на груше поработаю — и всё. А мне понравилось. Конечно, сначала она была в недоумении, надеялась, что мне разонравится, если буду получать по голове, но в итоге я до сих пор здесь и иду к своей цели. И мама теперь поддерживает, понимает, что это моя работа.
— Знаю, что Гасанали спрашивали, не хочет ли он отвезти вас на сборы в Дагестан. Вы сами как на это смотрите?
— Это я вообще не понимаю, это бредовые истории. Иногда даже хочется плохими словами разговаривать. Объясню. Я не мужчина, чтобы просто прийти в зал к кому-то и начать заниматься. Девочек в дагестанских залах немного, мало тренеров, которые берут девочек. Во-вторых, мой тренер сам из Дагестана, и у него есть борьба, он меня учит. К какому тренеру я должна поехать и учиться? Я тренировалась со сборницами и не могу сказать, что понравилось. Тяжёлый опыт, я ещё была после боя. С этим проблем нет, с борьбой нет проблем. Когда люди пишут, то думают, что Дагестан — Мекка борьбы и надо туда всех отправлять, независимо от того, что девочек не тренируют, нет тренера, который возьмёт девушку, и это будет не просто какой-то фитнес-клуб. Говорят просто: езжай в Дагестан. А что там делать? Просто по улицам шляться? Люди услышали, что Петра Яна туда отправляют, и думают, что девочке тоже надо туда ехать.
— Есть какие-то детали, которые хочется подтянуть в первую очередь?
— Мне много всего нужно подтягивать. В той же борьбе доводить что-то до автоматизма. Нет предела совершенству, я ещё молодая, мне 24 года. Хорошо, когда есть куда расти. Было бы странно, если бы не было. Никогда не нужно останавливаться. Мне нужно и ударку подтянуть, и борьбу, и партер. Есть куда расти и ещё кучу работы проделать. Когда ты помоложе, то бои сумбурно проводишь и чувствуешь это. Бои идут не по накатанной, а как-то рывками. Нужно как-то профессиональнее относиться, и это придёт с опытом. Иногда смотрю на взрослых и состоявшихся бойцов, на Ислама того же. Смотрю его первые бои — это же два совершенно разных бойца, какой он сейчас и каким был в моём возрасте. Так что нужно расти, становиться лучше — и ментально в том числе, потому что будет хейт и надо быть готовым.
О том, с кем бы хотела провести совместные тренировки
— Может, есть бойцы, с которыми бы хотелось провести совместные тренировки?
— Мне бы хотелось потренироваться с Валентиной Шевченко. Гасанали с ней знаком, с тренером её ездил пострелять на стрельбище. А я с ней не виделась, и мне было бы интересно. И интересно потренироваться с мужчинами маленького веса из категории до 57 кг. Понятно, что они больше меня будут, но всё равно — их скорость, техника. Это пошло бы на пользу мне. Мокаев? Не думаю, что он будет с девочкой отрабатывать, но с такими, как он, да.
Валентина Шевченко
Фото: Yong Teck Lim/Getty Images
— Вы сейчас хотите передохнуть и вернуться в октагон только в следующем году? Есть мысли о соперницах каких-то? Гасанали упоминал Каролину Ковалькевич.
— Мы хотели вызвать Ковалькевич. Ну вообще ту, кто выиграет их бой с Дианой Белбитой, но Каролина завершила карьеру. Я хочу подраться с Кори Маккенной. Она близко к топ-15, и надеюсь, что получится. Однако ещё зависит от того, будет ли у неё бой, когда я решу вернуться. Но пока что она моя цель. А там кого дадут. Мы сколько дрались, никого не выбирали.
— А есть мысли, когда именно хотите вернуться в октагон?
— У меня виза до июня. Либо вернусь в феврале-марте. Если не получится, то только летом после обновления визы, потому что будет Рамадан, Гасанали будет держать пост. В это время он никого не тренирует, только сам тренируется. В этот период он не назначает никому бои, это просто табу, потому что поехать он не сможет. Поэтому либо февраль-март, и то по поводу марта не уверена, либо июнь примерно. Всё будет зависеть от того, когда я морально перезагружусь, захочу работать. Сейчас была такая апатия, что не хотелось ничего и слышать про единоборства, но сегодня вот уже более-менее. Иногда думаю, что месяц ничего не буду делать, а через три-четыре дня кажется, что отдохнула, хочется что-то поделать. Но в данный момент я буду лечиться. Когда полноценно это сделаю, пойду на тренировки. Плюс от Гасанали зависит, когда он отдохнёт от меня морально. Плюс у него есть и ещё один мальчик. Он первый бой провёл по профессионалам недавно, ему тоже нужно проводить бои, он хочет ездить с тренером. Так что мы делим тренера.
— Вот ваш характер. Тренер называет его бойцовским, вы называете его сложным, в чём это выражается?
— Я не умею держать язык за зубами, когда это, возможно, нужно. И если на меня кричат, то я не тот человек, который будет молчать в тряпочку и делать. Начинаю сильнее раздражаться, когда на меня голос повышают. Из-за этого у нас бывают проблемы, потому что на меня нельзя кричать. И Гасанали — кавказский мужчина, ему вообще тяжело с женщинами работать. На пацана прикрикнуть можно, с девочкой в этом плане тяжелее. Нужно прям учиться быть женским тренером.
— Три года до чемпионства. Цель не изменилась?
— Пока нет, осталось два с половиной. Мне об этом не дают забыть, напоминают, так что у нас подсчёт идёт. На счётчик меня поставили.
Виктория Дудакова
Фото: Zuffa LLC via Getty Images
— Предполагаю, что глобально цели в этом весе — Вейли Чжан и Татьяна Суарес. Вы кого считаете сильнейшей в своей весовой категории?
— Сейчас — Татьяна Суарес. Думаю, когда она будет драться с Вейли, то победит. Не знаю, сколько та продержится. Татьяна немаленькая девочка, не знаю, сколько раз она ещё сможет согнать в этот вес, но чемпионкой будет 100%. Я сама достаточно небольшая для этого веса, но при этом высокая. Я выше почти всех этих девочек. Иногда хочется пойти в 56 кг, потому что и гонять будет легче. Некоторые вообще с 65 кг на 52 кг гоняют, и я не понимаю, как это происходит. Скорее всего, просто больше жировая прослойка. А я смотрюсь, как Роуз Намаюнас и Йоанна Енджейчик, мы не такие мышечные, как другие девочки. У нас не получается столько работать с железом. Если наберу до 65 кг, то поднимусь в весовой категории, но пока буду в 52 кг.
— Я прочитал много ваших интервью, и по ним складывается ощущение, что вы вполне можете экспертно оценить любой дивизион и любого бойца. Есть кто-то, за кем бы посоветовали следить?
— Я слежу почти за всеми. Смотрю все бои в своём весе, даже если не знаю девочек, потому что есть же и те, кто начинает, как и я. В 56 кг тоже стараюсь смотреть. По крайней мере, тех, кто в топ-15, топ-20. В 61 кг не так интересно, потому что многие ушли, там такое перекати-поле. По поводу мужчин, понятное дело, смотрю всех топов. Больше люблю мухачей, они ближе ко мне, их смотреть интереснее, потому что больше движений. Понятно, что у тяжей, скорее всего, будет нокаут, и их интересно смотреть из-за этого. Но у мухачей я могу что-то почерпнуть для себя тактическое, технику, это полезнее, чем смотреть тяжей. Но вообще я почти никакой бой не пропущу. Если имя мало-мальски знакомое широкой публике, я посмотрю.
— Кто ближе, Пантожа или Морено?
— Я знаю Морено лично, но, наверное, ближе Пантожа. Морено такой расхлябанный, а Пантожа пособраннее что ли, выглядит.
— Как вам бои соотечественников в Абу-Даби? Все ли посмотрели?
— У нас все хорошие. В принципе, весь Дагестан у нас — топы. Такие молодые, как Шара или Мокаев, то это все будущие топы, и у них большое будущее. У Шары есть с кем повоевать, да. Там Роман Долидзе, Чимаев, Стрикленд, там тяжело. Обычно 84 кг считался весом ударников, но теперь там есть ребята, которые в борьбе хорошо себя чувствуют. Ислам, понятное дело, уже чемпион, что о нём сказать? Хотелось бы посмотреть его бой с Ковингтоном. Надеюсь, тот победит Эдвардса. Этот бой я бы хотела. Ковингтон мне нравится, я его вживую не видела, но говорят, что он приятный парень в жизни, вообще другой. Просто такое поведение на публике. Знаю, что его настолько все ненавидят, что когда он приезжает в Лас-Вегас, то он не идёт в UFC PI, а ему открывают «Apex», чтобы он тренировался там отдельно ото всех. Мне ещё интересно посмотреть Волкановски с Топурией, у нас с ним один менеджер, кстати. Раньше я думала, что Алекс победит 100%, но ему нужно взять небольшой перерыв и точно не стоит выходить в январе. Ему 35 лет, это достаточно много для бойца. Думаю, Волкановски пытается брать всё, понимая, что ему недолго осталось, старается выходить чаще. Если будет брать паузы, то лучше никому не будет, время ведь идёт. И он пытается как можно больше подраться, как можно больше заработать. Винить его за это нельзя.
Почему Ислам Махачев хочет подняться в полусредний вес за вторым поясом
— От Волкановски ждали конкуренцию, но её не получилось, когда Ислам вышел в полную силу.
— Ислам вышел в полную силу, а Волкановски — не в свою полную силу. Не было кондиций, он после операции, прилетел за 10 дней из Австралии. Это даже не из России. Из Австралии лететь не перелететь. Это тяжело. Понятно, что даже если Алекс разжирается, то он не боец в 70 кг. Он слишком маленький для неё. Даже если бы он весил 100 кг в межсезонье, то это просто был бы лишний вес. 66 кг — его весовая категория. Вот, допустим, Стерлинг. Он просто огромный, выглядит как легковес. Он приезжал в Абу-Даби, Гасанали даже лапы ему держал, и Алджамейн — огромный. Волкановски же ростом, как я, примерно. Это просто его эго. У любого бойца оно есть, каждый считает себя лучшим, что побьёт Фрэнсиса Нганну. Но даже у женщин вес играет важную роль, а у мужчин — тем более. Женщины такие нестабильные существа, вес в месяц может скакать до 5 кг, и это норма, а мужчины борются за каждый грамм.
— Есть ли у Махачева конкуренты в лёгком весе? Или всё — полусредний и Колби?
— В лёгком пока не вижу, честно скажу. Ну, Гамрот хороший. Опять же, он не такой молодой. Ударка у него не вау. Иногда дерётся очень хорошо, иногда — так себе. Поэтому не понять, в какой форме он бы дрался с Исламом. Если был бы таким же, как сам Махачев, стабильным, то я бы назвала этот бой конкурентным. Но Гамрот классный. Предложил Гасанали лагерь вместе пройти, в Россию приехать хотел. Гасанали ему подарил резину, показал несколько упражнений, новых посадок. Матеуша, может быть, интересно было бы посмотреть. А так да, Ислам хочет попробовать что-то новое, чтобы, возможно, его не равняли с Хабибом, так как он всегда будет выше. Сколько Хабиб сделал для спорта, как его поднял бой с Конором. И, возможно, Ислам хочет попробовать себя в полусреднем весе. Может быть, ему это удастся, если вот Эдвардс, допустим, останется чемпионом. Не знаю, захочет ли Леон с ним драться, но Ислам его пройдёт. Колби? Он тоже уже возрастной боец. В каком-то плане это конкурентный бой, но непонятно, когда он состоится. Ковингтон дерётся раз в год в лучшем случае, и не факт, что через три месяца или через полгода он выйдет на бой с Махачевым. Мне кажется, вряд ли. Если повезёт, то Колби дерётся раз в год, если луна с солнцем сойдутся и он захочет драться.
— Тема сравнений Махачева с Хабибом стала актуальной сейчас. У Ислама нет шансов опередить его?
— Хабиб после Макгрегора так взлетел. Есть бойцы, которые пояс защищают очень много раз, а Хабиб с тремя защитами поднялся на такую ступень, что его очень тяжело переплюнуть, особенно нашим, российским бойцам. Ислама всегда будут сравнивать с Хабибом, они с одной команды, но если Махачев пойдёт за вторым поясом и выиграет его, то будет уже собственное наследие. Никто не скажет, что он забрал пояс после Хабиба, как будто по наследству. Махачева, думаю, это не задевает. Это одна команда, но мне кажется, что он потому и хочет попробовать силы в другом весе, чтобы сделать что-то своё, для себя конкретно. Мне нравится Ислам. У него хорошая ударка, он левша, это не Хабиб. Да, Хабиб выигрывал прессингом и заставлял ошибаться соперников, потому что они боялись его борьбы. Все знали, что он будет делать, но никто не мог что-то противопоставить, так как Хабиб для своего веса был очень сильным физически, был прекрасный контроль ногами, из-под которого не могли выбраться. И даже если кто-то мог, то уже не был прежним, так как отдавал на это все силы. У Ислама стиль немного другой. Понятно, что это школа Абдулманапа, но Махачев — другой боец. Да, у него есть партер, хорошая борьба, в том числе у стены, но они всё равно разные, даже по антропометрии. Хабиб более сбитый такой, Ислам повыше, лучше ударная техника, неудобен соперникам, ногами бьёт.
— Были ли вы удивлены тому, какую конкуренцию навязал Камару Усман Чимаеву?
— Все говорили, что у Усмана нет вообще никаких шансов. Я так не думала. Понятно, что он, возможно, столько не тренировался, но есть такая тема, что если у тебя три раунда, то, находясь не на пике, у тебя есть шансы выйти и выступить хорошо. Потому что ты не устал от лагеря. К пяти раундам нужно, конечно, полноценно готовиться. А три по пять, будучи и в обычной тренировочной форме, можно адекватно подраться, так как ты свежий, не устал, не было тяжёлого лагеря. Уверена, у многих бойцов бывает, что настолько устал от лагеря, что даже не хочется драться. Тут Усман выходил свежее. Плюс говорили, что он не в своей весовой, но и Чимаев не в своей. По сути, у Хамзата было два боя в среднем весе в UFC, и до этого он тоже говорил, что дрался в 84 кг. Но тут они были практически в равных условиях, потому что и Камару достаточно большой, и Чимаев крупный. И не будем забывать, что Усман был чемпионом с фантастической победной серией. Да, пик уже пройден, но он не перестал быть хорошим бойцом. На пике да, он мог быть ещё в 100 раз лучше. В любом случае навыки все остались, и поэтому он навязал ему такой бой, потому что такой же хороший боец, как и Чимаев. Камару побил всех, кто там был, нокаутировал Бёрнса, который все три раунда отбился с Хамзатом. Так что нельзя Усмана недооценивать.
— В пятираундовом бою Камару бы выиграл?
— Бой мог абсолютно по-другому пройти. Если есть пять раундов, это не значит, что вот он устал в трёх раундах и на пять его бы не хватило. Будь там пять раундов, он бы просто дрался по-другому, рассчитывал, что это уже не три раунда. Поэтому не сказать что в пяти раундах точно бы выиграл. Возможно, это был бы абсолютно другой бой. И не факт, что Камару бы хватило на пять раундов. Можно быть готовым на три раунда, а в четвёртом устать, хотя вроде был свежим.
Хамзат Чимаев
Фото: James Gilbert/Getty Images
— Вернёмся к вам. В родном Волгограде вас наверняка знает большинство жителей. Интерес к женскому ММА подрос?
— Я думаю, что интерес к женскому ММА вырос в России. Не сказать что благодаря мне, но надеюсь, что тоже повлияла. Когда я начинала профессиональную карьеру, то не было площадок, GFC иногда проводила женские бои. Я успела там один раз подраться. И открыли Open FC, и больше ничего не было. Сейчас, помимо них, есть «Наше дело», RCC, Ural FC, где тоже дерутся девочки. Просто там ещё чёткой позиции нет: то ли они поп-ММА, то ли по боксу, то ли по кикбоксингу или ММА. В любом случае там можно выступить. Когда я начинала, этого ничего не было. Я первые три боя провела бесплатно. Гасанали находил деньги и платил соперницам, чтобы они со мной подрались. На Fight Nights, например, нам предоставляли только площадку, ничего не оплачивали больше. Питание, проживание, гонорар сопернице оплачивал Гасанали. Во втором бою тоже не заплатили, там другая история. Мы нашли человека, он должен был всё организовать, а не сама лига, в итоге с гонораром не получилось. И третий бой на Fight Nights тоже оплачивали сами. Гонорар сопернице и мне, мои честно заработанные 10 тысяч, может. Но тогда нам уже оплатили хотя бы гостиницу.
— Вы говорите, что не знаете, повлияли ли на популярность женских ММА, но вообще вас считают одним из главных талантов среди девушек-бойцов из России. Ощущается такой статус?
— На самом деле, нет, потому что живу в своём Волгограде. Это небольшой город, я почти никуда не выезжаю, редко что-то посещаю, на какой-то турнир, может, пригласят. А так я нигде не была и поэтому такого не ощущаю. Живу, тренируюсь, поэтому нет какого-то груза ответственности.
Чем Виктория планирует заниматься во время отдыха
— Как сейчас проходит свободное время? Как планируете отдыхать?
— Мне нужно выучиться на права. Это в приоритете. Машина у меня есть, а прав нет. И я вообще не умею водить. У папы никогда не было машины, не было такого, что у родителей есть машина и ты в 18 лет уже умеешь ездить, но прав нет. Я вот водить вообще не умею. Даже, кажется, не знаю, с какой стороны газ, а с какой — тормоз. Это первостепенно, ну и английский язык. Мне вообще менеджер говорил, что, пока не выучу английский язык, боя не будет. Потому что нужно уметь общаться в интервью, чтобы люди понимали тебя, чтобы не было недосказанности или чтобы перевели не так и тебя неправильно поняли. Или даже если неправильно поняли, то чтобы ты могла на английском это объяснить, может, пост выложить. С Гасанали был уговор, что буду тренироваться раз в день и пять раз в неделю заниматься английским. Просто, когда я начинаю учить, у меня есть прогресс, а потом идёт регресс, так как начинается подготовка и Гасанали говорит: «Всё, нужно поспать, отдохнуть между тренировками». У меня спрашивали, неужели нет часа в день, чтобы позаниматься. У меня есть этот час после утренней тренировки, но бывает, что загружен, и то на физиотерапию надо, то на массаж, то что-то заболело. И получается, что нужно всегда переносить урок. И я каждый раз бросаю и начинаю с одного и того же места, потому что откатываюсь. Надеюсь, в этот раз получится всё сделать.