Легендарный массажист Владимир Сергеевич Иванов – это практически и есть омский хоккей.
Может ли быть одной из легенд спортивной команды не игрок, тренер или руководитель, а представитель персонала? Да легко, если речь идёт об «Авангарде» и массажисте Владимире Иванове. Человек, через руки которого прошли десятки поколений хоккеистов клуба, родился и вырос в Омске, а работать в команде начал ещё в то время, когда в сибирском городе даже не мечтали о крытом стадионе.
Попав в профессию (и в хоккейный клуб из родного города) почти полвека назад, Иванов связал свою жизнь с любимым делом, в котором достиг огромных успехов и которое не может оставить даже в 78 лет.
Да и с чего бы Владимиру Сергеевичу уходить на пенсию? Рукопожатие — крепчайшее, память – превосходная, а глаза горят, как у юноши, когда заводишь с ним беседу о любимом деле и его удивительной карьере.
«Руками до сих пор работаю, как марафонец! Мне ничего не стоит 30-40 человек подряд обработать»
— Сколько вы уже работаете в клубе?
— Начал работать в 1976 году, когда команда «Шинник» называлась. Потом она перешла под патронаж завода, стала именоваться «Авангард». В 1980-е я перешёл в хоккей с мячом, в «Юности» омской работал, был такой клуб. А параллельно ещё работал со сборной СССР по тяжёлой атлетике. Зимой здесь играли, а меня вызывали туда. Я уже стал известен тогда, потому что был в своё время в сборной по лёгкой атлетике, с олимпийскими чемпионами работал, как-то слухи расходились. Тяжелоатлеты меня всегда брали к себе летом, к чемпионату миру их готовил. Те же Василий Алексеев, Юрий Варданян, Давид Ригерт…
— Сколько у вас сейчас сезонов подряд в «Авангарде» без перерыва?
— Да как Геннадий Цыгуров пришёл… Получается, с 2000 года.
— Как вы вообще стали массажистом?
— Да я сам спортсменом был, копьё метал, довольно-таки неплохо. Травмы замучили. Стал лечиться и стал лечить. Мне понравилось это дело. Ребята стали подходить, я пробовал одного, второго, мне это всё очень понравилось. Так что я сел за книги, поступил в аспирантуру. И потом меня сама работа увлекла настолько, что стали приглашать в сборную, в центр. Я почувствовал, что работать с такими великими спортсменами – это очень почётно. Очень быстро опыт, мастерство набираешь, плюс ответственность такая – учишься работать честно.
Как-то массажист один из Москвы подошёл, ухмыльнулся: «Ты неправильно работаешь, так долго не протянешь». Я в ответ: «Ты забыл, что я из Сибири?» Я очень всегда был работоспособный и выносливый, для меня ничего не стоило 30-40 человек подряд обработать. Да и сейчас осталось это трудолюбие! Правда, ноги уже устают, но руками по-прежнему работаю, как марафонец.
Владимир Иванов
Фото: khl.ru
«Кто востоком не владеет – мышцу мнёт, а толку нет»
— Вы начинали в омском хоккее, когда ещё не было…
— Да ничего и никого не было! Марк Исаакович Судат тренером был, льда своего не было. Мы постоянно ездили на сборы в Усть-Каменогорск, Караганду, даже в Ташкент. Свой лёд в Омске где-то в ноябре вставал. А подготовительный период такой длинный был! С 1 июня начинался. Можно было к ноябрю уже и устать, и перетренироваться. Сейчас вот полтора месяца предсезонка всего, но и ребята уже приходят готовые, понимают, что с первых дней сборов надо на полную работать. А раньше мы потихоньку втягивались: июль, август, сентябрь… Но много ездить приходилось.
— Много новых технологий появляется. Что остаётся незыблемым в вашем деле?
— Это сам массаж, работа руками. Одно и то же, что в 1976-м, что в 2024-м. Я когда начинал работать, уже владел техникой массажа, и тренеру было хорошо, потому что бывали спаренные матчи в один день. После первого матча успевал всю команду подготовить. Они знали, что могут спокойно работать на пределе, потому что я после игры абсолютно всех промассирую. Ребята и старались на льду, спокойными были. Вот это было наше подспорье огромное, а ведь никакой аппаратуры не имели.
— Технология массажа универсальна или индивидуальна?
— Она для каждого разная. Начиная с того, что есть массаж лечебный, а есть восстановительный. Разные техники есть. Я вот много занимался востоком, техникой иглоукалывания владею. У меня идёт восстановление через воздействие на определённые точки. Кто этим не владеет – мышцу мнёт, а толку нет. Мне хватает 10-20 секунд, чтобы точку в напряжённой мышце нажать, и она как цветок распускается. Но это надо очень много времени, чтобы так уметь: посидеть в библиотеке, усвоить, позаниматься — и потом на практике применить.
Вот штангисты у меня были: плечи огромные, а забитые, не могут штангу удержать, то вперёд не доводят, то назад перебрасывают. Подойду к ним, три точки нажму – и готово. Это вот восток. Огромное преимущество перед нашим классическим советским массажем.
— Ваша теоретическая база – это книги?
— Да, конечно. Я начитаюсь, а потом давай пробовать на практике. Затем уже довожу до совершенства и сейчас уже с закрытыми глазами все эти точки знаю, там столько анатомических признаков.
«Когда ковидом болел маленько, подумал: «Без работы просто умру»
— Как проходит ваш рабочий день во время сезона?
— Всё по протоколу, как тренер назначает. Сбор, потом к нам идут первые, кто нуждается. Они за два часа до тренировки приходят, и вот за это время надо ребят подготовить. У кого посттравматизм, у кого суставы или мышцы забиты. Отдаём их тренеру, они идут на разминку, на лёд, а после тренировки – снова к нам. Тут самая капитальная работа.
У каждой травмы своя длительность. Когда руками работаешь, то чувствуешь – достаточно или нет, расслабилась ли мышца окончательно.
— Вы постоянно с командой?
— Да. Сейчас, правда, уже пару лет как перестал на выезды летать. Работаю в это время с травмированными ребятами, чтобы они побыстрее восстанавливались. Сам беседую со спортсменами, выясняю, что им необходимо, и добиваемся консенсуса.
— Правильно будет сказать, что в «Авангарде» сейчас своего рода команда массажистов?
— Да, практически все мои ученики и работают. Много было ребят, которые пытались устроиться в команду, но многим отказывал. Люблю находить ребят по человеческим качествам: трудолюбие, честность, отзывчивость. Чтобы не хитрили, чтобы не приходилось следить за ними.
Многие смотрят, как я работаю, копируют. Потому что через меня ставится рисунок, школа.
— Что вас заставляет до сих пор работать, каждый день приходить на арену?
— Я как-то ковидом маленько болел, и такое состояние было, что подумал: «А если вот работать не буду – я же просто умру». Так что внутренняя потребность.
— Как семья к этому относится?
— Да уже привыкла. А дочь по моим стопам пошла, даже опередила, осваивает такие техники массажа, которых раньше не было. Учит меня новым направлениям.
«Хартли постоянно заглядывал: «Чего без работы сидите?» А вот Глинке, например, вообще по барабану было»
— Массаж – это ведь не только восстановление, но и профилактика?
— Да, сначала профилактируем – потом лечим. Кто забывает об этом, тот попадает к нам в руки. В спорте профилактика – это обязательно. Нужна подготовка к следующему дню после тренировки, обязательны упражнения на гибкость, вибрационные техники. Когда спортсмен это делает, то на следующий день даже разминается быстрее.
Но сейчас все это делают. Это раньше как было: тренировка закончилась – все домой. Сейчас остаются, растягиваются. Спортивная наука не проходит даром. Кто хочет долго жить в спорте, тот занимается собой.
— В чём состоит работа массажиста непосредственно во время матча?
— Бывает, ударили кого-то – спазм. Я тут рядом, сразу на бочок его и смотрю, что случилось. Либо приводящая, либо ушиб… Минуты три-четыре помял, расслабил, чуть растянул и отпустил. Прямо в форме игровой, да. У нас кушетка на арене, прямо со льда вышел, лёг.
— Насколько работа медперсонала зависит от главного тренера?
— Зависит, да, бывают и уникальные требования. Взять того же Боба Хартли, у него на всё было своё видение. Спрашивал нас, почему в течение дня нет второго сеанса массажа. А он всё время на арене проводил, к нам регулярно заглядывал: «Чего вы без работы сидите? Травмированных, что ли, нет?» Перешли при нём на два сеанса, что поделать (смеётся).
— А тренеры старой формации – Цыгуров, Белоусов?
— Они не вмешивались, только наблюдали за нами. А, скажем, Глинке эти дела по барабану были. Но Белоусов, Цыгуров ходили, спрашивали, приходилось даже перед ними за хоккеистов заступаться: «Да какой он трус, вот посмóтрите, как он сегодня отыграет».
— А вот интересно: допустим, тренер считает, что хоккеист может играть, а тот отказывается, ссылается на медперсонал. Как здесь быть?
— Последнее слово всегда за спортсменом, всё от него зависит. Было несколько случаев: плей-офф играть, а у игрока колено заболело. Мы смотрим инструментальную диагностику, УЗИ – ну нет никаких страшных вещей, должен играть. А у хоккеиста один ответ: «Вдруг мне ещё хуже станет, кому я тогда буду нужен?»
Но есть и другого сорта спортсмены… Вот Рябыкина Диму того же взять. Перелом ребра, растяжение, спина – и плей-офф. Говорит: «Ставьте мне уколы, ставьте, буду играть!» Всегда ему удивлялся. А есть те, кто жалеет себя, о будущем думает.
— Шарипзянов – такой же, как и Рябыкин?
— Да, только шляпу снять перед ним можно. Человек, который нам огромную помощь оказал, когда мы Кубок Гагарина выиграли. Просто герой. На таких учится молодёжь. А ещё помню в начале моей карьеры был у нас Миша Дурдин – он сейчас в «Авангарде» коньки точит — так его тренер очень любил. Говорил, что он настоящий мужик. Ему там засадили, он упал, его пацаны под руки занесли в раздевалку. А через пять минут выбегает играть. Как на собаке всё заживало, сколько случаев было.
Владимир Иванов
Фото: khl.ru
«Черепанов пришёл в «Авангард» — ножки тоненькие. А после Ягра там бедро наливалось, что мять трудно»
— Уже понимаете, как будете работать с новым главным тренером «Авангарда» Сергеем Звягиным?
— Он нас очень хорошо знает, да и сам до сих пор тренируется. Всё время под нагрузкой. И он всё время у нас в массажной находится, так что я думаю, что он нам полностью доверяет. Потому что у нас всё есть: и аппаратура, и прекрасный персонал.
— А в современном «Авангарде» были такие примеры?
— Гераськин вот был. Я его спрашивал, почему он редко на массаж ходит. В ответ: «Да у меня ничего не болит!» В него и шайба почти не попадала, один-единственный такой был, а остальные все поперебывали в лазарете.
— Как зависит работа с хоккеистами от их возраста?
— Опытный всё знает про своё тело, даже подсказывать начинает нам. А молодые…Понимаете, у нас в КХЛ распространено такое, что «старики» их задирают: «Да что ты сюда ходишь? Я в твоём возрасте вообще не знал дорогу в медкабинет, а ты здесь…» Но ребята-то стараются, они нужны команде, почему мы не можем им помочь для прогресса?
— Ягр до сих пор играет, а ему 52 года. Что за организм такой уникальный?
— Он очень рациональный. Нигде лишнего не сделает, всё для себя, знает свои слабые места. Допустим, сидит он с клюшкой, а к клюшке привязан диск 2-3 кг. И вот он со мной разговаривает, а кистью машет с этой клюшкой, времени не теряет. Интересно, что он баню не любил. Так, погреться заходил, не парился, как русские. Бегать ещё не любил, но у него плоскостопие. А вот велосипед много накручивал. Говорил, что в Америке вся подготовка через велосипед. У нас же старая школа – кроссы, кроссы, всевозможная на земле работа.
Но у него опыт – колоссальный. И он очень много общался с ребятами молодыми, особенно с Черепановым. После тренировки: «Лёша, пошли! Ты же в Нью-Йорк поедешь, а там тебя готовым ждут, чтобы сразу в основу». Уздечку на него — и сзади в сопротивление. Так Лёша пришёл в «Авангард», у него ножки тоненькие, а после Ягра там уже бедро наливалось, мне и мять уже его трудно было. Был мальчишка, а Яромир с ним годик поработал.
— Доверяют ли вам, приверженцу советской школы, легионеры клуба?
— Да. Вот с Буше история была, ещё в Балашихе, когда он только пришёл. А Рид такой стеснительный… Я за ним наблюдаю, смотрю, он рукой за шею схватился — и дальше. Подхожу: «Шея болит?» Он в ответ: «Little». Я ему говорю, чтобы ко мне зашёл. Жду – не идёт. Тогда уже за руку привёл, посадил, сделал ему всё. Так мы с ним и познакомились, с тех пор доверяет. И мне даже английский знать не надо, диалог у нас простецкий: он покажет, что беспокоит, я поправляю.
— Вратари в плане восстановления – тоже особенная каста?
— Да они сами себе больше помогают. Следят за собой, их не надо направлять. У них своя психология, к ним нельзя лезть. Всё очень продуманно в голове.
«Мне не нужно голову разгружать. Мой досуг – профессиональная литература, у меня, бывает, руки трясутся от новой книги»
— Сколько времени в день вы находитесь на арене?
— Часов восемь примерно.
— Как ваш досуг проходит?
— Книги. Профессиональная литература. У меня её столько… Я ещё не все книги, которые у меня дома, прочитал и промыслил. Плохо, что жизнь одна, невозможно всё охватить. Учиться продолжаю до сих пор, мне в удовольствие новые знания черпать.
У меня, бывает, буквально руки трясутся, когда я новую книгу покупаю. Из магазина выхожу – вибрация такая. Бумагу сдираю, на лавочку сажусь – и вокруг меня никого нет, я только читаю и читаю.
— У вас нет желания как-то отвлечься, голову разгрузить чем-то другим?
— Мне это не нужно. Я когда новые знания получаю, мне так хорошо на душе становится. Читаю и старые, и новые книги, бывает, заглядываю в основы массажа, Саркизов-Серазини такой у нас был… Массаж практически не изменился, но я взялся за восточные методики, потому что почувствовал в них такую помощь нашей классической школе. Вот если восток и запад соединить – то великолепные вещи получаются! Без востока можно 40-50 минут мышцу мять – она ничего не скажет, не идёт на уступки. А с востоком – это как шифр, по точкам пробежался, и мышца — как открытая книга. Мне вот буквально 10 минут надо.
— Вы восток только по книгам изучали?
— Да. Я ещё в школе учился, ходил в библиотеку и нашёл там «Современное руководство по чжэнь-цзю терапии и иглоукалыванию». За этой книгой два-три врача в городе ходили, мы примерно в одно время приходим, и я, как молодой, сижу и жду, пока они начитаются. Я потом эту книгу переписал, перефотографировал себе. Это была тогда одна-единственная книга по иглоукалыванию, сейчас-то их много.
Брал и на английском, и на французском языках литературу, там фотографии были очень хорошие, а переводить-то я не мог. Но по иллюстрациям изучал, все точки, мышцы, косточки. Наслаждался и изучал.
— Какое у вас собственное наследие?
— Многому мог бы научить, но для этого нужна какая-то частная практика, без совмещения с работой. А я без работы не могу. Учеников-то у меня много, но они попадают в систему, где надо работать строго по протоколу. И они не могут развиваться, действуют по алгоритму. Мне кажется, так даже работать неинтересно, да и опыт не приходит. Какой опыт без поиска, без смены методик? Нужно пытаться вытащить знания, это творческий процесс, который не загнать в протокол.