Ирина Казакевич вспомнила, как семейное горе и радость на Играх в Пекине слились в один день.
По итогам первого этапа Кубка Содружества, прошедшего в Сочи, Ирина Казакевич стала лидером общего зачёта. После заключительного масс-старта, в котором подопечная Михаила Шашилова одержала убедительную победу, лучшая на данный момент биатлонистка России обстоятельно поговорила с корреспондентом «Чемпионата».
Вспомнила про Олимпиаду в Пекине, закончившуюся серебром в эстафете и смертью близкого человека, откровенно рассказала про отношения с теми коллегами по команде, которые раньше были самыми близкими подругами, а также сравнила Михаила Шашилова и Юрия Бородавко.
Во время интервью Ирина не смогла сдержать эмоций и слёз. Вы поймёте почему.
«Шашилов даже более жёсткий и эмоциональный»
– Расскажите, пожалуйста, как возникла идея о совместном сборе с лыжной группой Юрия Бородавко?
– Олимпийский цикл завершился, начался новый. Нужно расти, развиваться, пробовать новое. С учётом того, что лыжники чаще всего были на сборах за границей, мы с ними особо не пересекались. А сейчас все спортсмены сборы в России проводят, вот я и подумала, почему бы не провести с ними полноценный тренировочный сбор? Михаил Викторович мою идею поддержал. Да он, в принципе, единственный тренер в биатлоне, который мог бы меня отпустить на полном доверии. У них схожие методы работы с Юрием Викторовичем – и методы, и подача, и тренировочный план. Различие только в том, что мы ещё работаем с оружием.
Когда в мае мы были на сборе в Крыму вместе с лыжниками, два тренера обсудили все детали. Затем я встретилась с Юрием Викторовичем, он сказал, к чему мне нужно быть готовой на июльском сборе, какими будут характер тренировок, продолжительность. Лишь после этого Михаил Викторович всё согласовал с руководством СБР, ну а дальше вы знаете.
– Не было шока от нагрузок в группе Юрия Бородавко?
– Нет. В нашей группе тоже большой акцент делается на силу и мощность, проводится соответствующая работа. У лыжников акцент на этом ещё больше. У них просто больше времени на это, поэтому они больше специальной силовой работы делают. Оказалось, что я была готова к тем нагрузкам, которые предложил Юрий Викторович. Я осталась довольна тем, что проделала в Малиновке вместе с лыжниками и как отреагировал мой организм.
– То есть вы работали исключительно по плану Бородавко?
– Конечно. Делала всё то же самое, что и девочки из его группы. Исключение было в том, что, когда они выполняли работу на классике, например, силовые вставки, я делала ту же самую работу на коньке. Ну и контрольную тренировку тоже на коньке бежала. Вот и все отличия.
– Обычно биатлонисты в Малиновку не ездят, поскольку там нет стрельбища.
– Конечно, было бы замечательно, если бы в этом прекрасном комплексе ещё и стрельбище было. Там 25 км беговой круг, больше 10 км лыжероллерных кругов с самыми разными подъёмами, где можно идеальную летнюю подготовку проводить. Там и на дороге можно спокойно тренироваться – машин совсем немного, так что откатку можно спокойно делать. Плюс есть горнолыжка, которую можно использовать для имитаций в гору – то, что любят тренеры и очень «любят» спортсмены. Отличные условия в плане проживания и питания, рядом река, где можно купаться после каждой тренировки. Единственный минус – много насекомых.
Ирина Казакевич
Фото: Из личного архива Казакевич
– Даже винтовку с собой не брали?
– Пневматику с собой брала, но три недели только тренажила. Мы перед сбором в Малиновке проводили серьёзную стрелковую работу. На межсборье я каждый день проводила стрелковые тренировки, хотя обычно в этот период сбавляем обороты, ну и на сборе в Сочи перед Кубком Содружества я много времени с оружием проводила. Наверстала всё, что пропустила за время лыжного сбора.
– Как вас приняла лыжная команда?
– Да они все простые и весёлые! На разминочных кроссах успевала им что-то про биатлон рассказать, от них про лыжную специфику узнавала. Поговорить было о чём. Я, в принципе, не переживала по поводу того, что окажусь в одиночестве во время сбора, поскольку коммуникабельный человек и со всеми легко схожусь. Я ведь с ними знакома была, правда, не было тесного общения раньше. Девчонки очень классные! Я скажу так, что лыжницы даже проще биатлонисток – не в обиду никому.
– Прикалывались над вами?
– Слегка (смеётся). Когда я приехала, в основном разговоры были про то, что либо я умру на сборах, либо выдержу всё и побегу очень быстро. В общем, я верю в то, что провела этот сбор не напрасно.
– Не сложилось у вас ощущения, что в группе Бородавко спортсмены из железа?
– Наверное, на высоте проводить ту же самую работу было бы намного тяжелее. Но если твой организм готов к нагрузке, то ничего страшного. У меня были абсолютно те же условия, что у всех в плане медицинского сопровождения, биохимии, контроля. Я ничем не была обделена, и это очень круто. Скажу так, если бы понимала, что не потяну работу в группе Юрия Викторовича, я бы даже желания потренироваться с ним не выражала. Я в Малиновку не на курорт ехала, а работала по плану лыжников. В этом и был весь смысл.
– Юрий Викторович – жёсткий тренер?
– Мне кажется, Михаил Викторович более жёсткий и эмоциональный. Наверное, из-за того, что у нас есть стрельба. Юрий Викторович может громко подсказывать, но это просто тренерская манера, чтобы все слышали. В принципе, два тренера очень похожи. Я даже не рассматривала вариантов поработать с Олегом Орестовичем Перевозчиковым и Егором Владимировичем Сориным, так как знала именно специфику работы Юрия Викторовича и понимала, что она мне подходит.
Ирина Казакевич
Фото: Из личного архива Казакевич
«Не знаю, когда нас выпустят, но мы должны быть готовы»
– Эксперимент с тренировками в лыжной сборной был бы проведён вне зависимости от участия в международных стартах?
– Конечно. Как раз сейчас на это есть время. До следующей Олимпиады ещё четыре года. И нужно пробовать всё, что возможно, чтобы понимать, что именно даст тебе прирост в результатах. Сейчас у меня появился такой шанс – я его использовала. Очень хотела бы, чтобы такой шанс был и в будущем.
– Давит ли на вас то, что выступать на международных стартах не получится неопределённое время?
– Не сказала бы. Сейчас нужно все силы бросить на то, чтобы исправить все свои ошибки, убрать те помарки, которые мешали на Кубке мира. Не могу загадывать, когда нас снова выпустят, но, когда это всё-таки случится, мы должны быть готовы. И вернуться мы должны не на тот уровень, который был, например, у меня, а биться за самые высокие места. Конечно, никто не выходит на старт биться за 30-40-е места, но сейчас опыта больше, и это нужно использовать. Иногда просто мелочи мешали быть лучше. А порой просто страх мешал, если честно. Ты понимаешь, что, если сделаешь три промаха в спринте, можешь в пасьют и не попасть. Признаюсь, я ни разу не рисковала в стрельбе в прошлом сезоне в гонках Кубка мира. Может быть, это неправильно. Но таким было моё видение – мне нельзя было рисковать. Хотя ты видишь, что не хватает до топ-10 всего-то 10 секунд, и ты проигрываешь их на стрельбе, но стрелять быстрее просто не можешь из-за страха промахнуться.
В прошлом сезоне у нас была достаточно большая скамейка запасных, все хотели пробиться в основу и попасть в олимпийский состав. Рисковать было нельзя. Я выбрала именно такой путь. Можно рассуждать, правильно это или нет, но у нас индивидуальный вид спорта. Главное – конечный результат.
Однако сейчас такой момент, когда нужно рисковать, работать над собой, особенно над стрельбой. Биатлон развивается очень быстро. Времена Анфисы Анатольевны Резцовой, когда можно было половину мишеней не закрыть и всё равно выиграть, давно прошли. Сейчас нужна не просто точная стрельба, но ещё и быстрая.
– Вы до Олимпиады в Пекине и после неё – два разных человека и спортсмена?
– Многие уже сказали мне, что я повзрослела. Раньше было больше сомнений. Я прошла два полноценных сезона на мировом уровне, и когда-то это казалось недостижимым. Олимпийские игры представлялись космосом. Когда ты уже попал на этот уровень, начинаешь ставить перед собой другие цели. Пока ты не познал, что это такое, всё немного расплывчато, а сейчас у нас вместе с тренером чёткий план. В плане уверенности я точно поменялась.
– После Олимпиады от участниц серебряной эстафеты все будут ждать высоких результатов, давление вырастет.
– Спортсмен, который защищал честь своей страны на Олимпийских играх, должен сам к себе предъявлять серьёзные требования и не снижать планку. Нужно понимать, особенно с учётом популярности биатлона в России, что вся страна на тебя смотрит, ты должен быть примером для юных спортсменов. То есть ответственность должна быть перед самим собой, и с этим нужно справляться. Всё, ты уже не юниорка и не дебютантка, оправданий искать нельзя. Ещё пару лет назад я не понимала и не осознавала этого.
Лично для меня немаловажно знать, кто придёт после нас. Мне хочется видеть сборную России сильной и конкурентоспособной, чтобы девчонки тянулись за такими спортсменками, как Кристина Резцова. Молодое поколение должно не просто присутствовать в сборной России, а стремиться к высоким результатам. Важно, чтобы не было провалов в поколениях.
Ирина Казакевич
Фото: РИА Новости
«Вроде бы такой крутой результат, а у меня внутри пустота»
– Как вы нашли в себе силы выйти на олимпийскую эстафету в день похорон отца?
– Я узнала о смерти папы после гонки преследования. До эстафеты оставалось два дня. Хорошо, что были эти два дня. Михаил Викторович как-то смог меня переключить, я практически не оставалась одна. Вообще, из команды об этом знали только он и Света Миронова. Тренер делал всё так, чтобы его старания были ненавязчивыми. За сутки до эстафеты я сказала себе, что дам волю эмоциям только после окончания своего этапа. Так и получилось. Я не могу описать, что тогда испытывала. Вроде бы такой крутой результат, а у меня внутри пустота. Эмоции непосредственно от медали пришли чуть позже. На медальной церемонии у меня руки тряслись.
А во время гонки я словно в робота превратилась. Впервые в жизни. Просто бежала и стреляла, не испытывая вообще ничего. Наверное, это правильно, ведь мне нужно было сделать свою работу, я не могла подвести команду. Но не ожидала от себя такого. После того как пробежала свой этап, сразу позвонила домой, спросила, как прошли похороны. Это же приблизительно в одно время было с гонкой. Мои родные и близкие, естественно, не смотрели олимпийскую эстафету, а уже потом, возвращаясь домой, посмотрели результаты и писали, писали, писали… Горе и радость слились в одно в тот странный день.
– Шашилов не предлагал вам вернуться домой?
– Он сразу спросил меня об этом. Но я сразу ответила, что никуда не полечу. Это было бы неправильно. Мой отец вместе со мной мечтал о том, что я пробегу на Олимпиаде эстафету и вместе с командой буду бороться за медаль. Думаю, я сделала всё правильно. Медаль я папе показала.
– Свозили на его могилу?
– Да, сразу после Олимпиады полетела в Новосибирск, где жил папа. У него уже давно была другая семья, но они с мамой сохранили хорошие отношения. Я попросила свою сводную сестру и жену отца никому не говорить о моём прилёте. Мне нужно было обязательно побывать на его могиле, чтобы всё это отпустить. Приехала на кладбище, привезла медаль, посидела на скамейке и рассказала, как всё было.
Ирина Казакевич
Фото: Из личного архива Казакевич
– Вы часто спрашивали у него совета?
– Я слишком рано стала самостоятельной из-за спорта. Видела родителей пару раз в год. Мама в Омске, папа в Новосибирске, приезжала к ним по очереди. По сути, родителей мне заменил Михаил Викторович. Я же с ним с 13 лет работаю. Он прошёл со мной самый сложный подростковый возраст, воспитывал меня. По жизни я больше советовалась с ним. А с родителями просто общалась как с самыми близкими людьми. Но в самый нужный момент у меня, как в фильме, всё случилось…
– В каком плане?
– Да я же ещё до гонки преследования хотела позвонить папе, узнать, как дела, почему он не отвечает на мои сообщения – я ему писала, посылала фотографии. Папа старался меня не отвлекать во время соревнований, но обычно всегда отвечал. В общем, я позвонила после пасьюта маме, поболтала с ней и спросила – странно, что-то папа молчит. И поняла, что опоздала, что уже никогда с ним не смогу поговорить… В фильмах же всегда так – герой хочет позвонить близкому человеку, а когда находит время на звонок, понимает, что уже опоздал.
«Насколько помню, Лера Васнецова не поздравляла нас после эстафеты»
– Вы сказали, что про смерть отца знали только Шашилов и Светлана Миронова. Насколько вам сейчас не хватает её в команде?
– Наши пути разошлись, так получилось. Мы все взрослеем, каждый принимает те решения, которые считает лучшими для себя. Ещё в прошлом сезоне мы начали расходиться – не в плане человеческого общения, а в плане спорта. На одни и те же ситуации смотрели совершенно по-разному. У нас не было споров из-за этого, просто общения становилось меньше. Если раньше постоянно жили в одном номере на всех сборах и стартах, то сейчас, конечно, этого нет. Мы остались в одном регионе, на Кубке Содружества жили в одном коттедже, но на разных этажах. Общение продолжается, но уже редко. В Сочи посмеялись, что виделись с ней в апреле на встрече с министром обороны, а потом почти через полгода.
Ирина Казакевич
Фото: РИА Новости
– Вы сказали про длинную скамейку запасных в женской команде в прошлом сезоне. Кто-то стремился на Олимпиаду и не попал, кто-то расстался с последней мечтой. После серебра Игр-2022 чувствовали на себе косые взгляды? Может, и не только взгляды?
– Если кто-то и думал так, то в глаза не говорил. Мне кажется, подобные мысли могли посещать только Леру Васнецову, и это вполне объяснимо. Она уже прилетела на Олимпиаду, осталось только на старт выйти, а вместо это пришлось пройти через ад. С декабря прошлого года мы с ней постоянно жили в одном номере. Помню, как на этапе Кубка мира в Антхольце, когда официально объявили составы, мы с ней порадовались. Она говорила, что не верит тому, что будет выступать на Олимпиаде, я испытывала те же чувства.
А уже в Пекине вместо стартов Лера из-за ковида оказалась в изоляции. Про ту историю, наверное, все помнят. После Олимпиады она просто отстранилась от всех.
– Пока она была на карантине, вы с ней общались?
– Конечно, переписывались. Но она просила оставить её в покое, поскольку сильно переживала. Я собирала для неё вещи, поскольку моя комната была рядом. Когда Лера получила отрицательный тест и её выпустили, чтобы она могла уехать домой, мы с ней тепло попрощались. Но после этого общение прекратилось. Насколько помню, она не поздравляла нас с медалью. Я понимаю, что она испытывала тогда. Лера ведь заслужила своё место в команде, а в итоге её заменили. Все мы каждый день сдавали тесты и с трепетом ждали результатов. Но не повезло только ей.
«Писали такую дичь в соцсетях, что я удалила страницу»
– Вы назвали себя коммуникабельным человеком. А сейчас общаетесь с кем-то из иностранных спортсменов?
– Да вообще единственный человек из иностранных команд, с которым я довольно регулярно общалась, это Тириль Экхофф. Как раз после подкаста, в котором она и Ингрид Тандреволд говорили, что русские необщительные, что у нас странный взгляд и всё такое. Да мы всегда рады пообщаться, но лично я просто стеснялась с ней поговорить, но потом просто сказала привет, и барьеры упали. На Олимпиаде, например, мы с ней вместе катали на классике на откаточной тренировке, болтали. Я напомнила ей историю про необщительных русских, она посмеялась. Обменялись с ней значками.
Такое, наверное, только на Олимпиаде возможно, когда ты можешь спокойно поговорить со спортсменами из разных видов спорта, познакомиться. Ну где ещё мы можем со сноубордистами или фристайлистами пересечься?
Я вот сейчас вспоминаю, как было классно в Пекине, и очень хочется вновь окунуться в ту атмосферу. И понимаю, что в ближайшем будущем такое вряд ли возможно, потому что спорт сейчас неотделим от политики. А ведь спорт должен объединять людей, потому что мы все по одной планете ходим.
Скоро летняя Олимпиада, вот и посмотрим, сможет ли спорт выполнить свою объединяющую функцию, да ещё и с таким официальным лозунгом. Я надеюсь, что когда-то всё будет по-прежнему.
Ирина Казакевич
Фото: Из личного архива Казакевич
– Судя по высказываниям украинских спортсменов, да и не только, это дело не ближайшего будущего.
– Знаете, после начала конфликта на Украине мне в личные сообщения писали какие-то посторонние люди, причём писали совершенно дикие вещи. Я читала и не понимала, почему это приходит мне. Пришлось даже удалить свой аккаунт на время, а когда восстановила, сделала закрытый профиль. Да, я читала высказывания украинских девочек на всю эту ситуацию. Они, как и любой человек, выражают свою точку зрения. У каждого ведь своя правда. Я открыта для общения, но не думаю, что с обратной стороны то же отношение. Хотя на Олимпиаде всё было нормально, мы спокойно разговаривали, переодевались в одной комнате.
– А раньше общение с украинскими коллегами было более тесным?
– Да, особенно в юниорском возрасте. Мы постоянно собирались своим кружком вместе с биатлонистами из Беларуси, Украины, Казахстана, играли в мафию, поддерживали друг друга. Во время эстафет не только за свою команду переживали, но и за друзей из этих стран. Лично у меня так было всегда. Сейчас такое вряд ли возможно, но хотелось бы вернуть те времена.
– Международные соревнования будете смотреть?
– Буду, конечно. Если я хочу соревноваться с сильнейшими, мне нужно наблюдать за ними. Мне не хочется отстраняться от всего этого. Я люблю биатлон, живу биатлоном, занимаюсь им с девяти лет. Да, пока нас нет на международных стартах, но мы вернёмся. Обязательно буду смотреть за тем, что происходит на мировом уровне, и мне совершенно неважно, как к нам относятся сейчас. Нужно сохранять позитивный настрой.