Майк Смит был готов видеть 20 игроков из России в своей команде и стал человеком, который доверился тренеру из нашей страны.
На фоне очередного игнорирования Александра Могильного Залом хоккейной славы и разговорами о том, что Матвей Мичков может упасть на драфте, вновь возобновились пересуды о русофобии в НХЛ. Обычно 10–15 лет назад о ней говорили те талантливые парни, которые и в КХЛ не смогли найти себя, но политические события полностью меняют контекст.
Однако был в НХЛ человек, которого когда-то критиковали за излишнюю любовь к хоккеистам из бывшего СССР: он не боялся их драфтовать, обменивать и тратить на них доллары владельцев. Из-за этого к фамилии менеджера даже иронически добавляли окончание «-ов». Зовут его Майк Смит: человек с таким максимально простым именем успел поруководить тремя клубами НХЛ, которые при нём существенно «русифицировались».
Смит никогда не играл в хоккей на профессиональном уровне, ограничившись игрой за университетскую команду. После этого он успел защитить докторскую диссертацию, посвящённую России — и непонятно, что было первее: обучение ли Смита вызвало у него интерес к нашей стране или он выбрал эту специальность из-за того, что интересовался Россией. Работа в университетском хоккее запустила карьеру менеджера, которую в 80-е было сделать легче: после работы в фарм-клубе «Виннипега» Смит сравнительно быстро дорос до поста помощника генменеджера, а зимой 1988-го стал и генменеджером «Джетс».
Майк Смит в «Виннипеге» начала 90-х
Фото: Steve Crandall/Getty Images
Что точно больше нравилось Смиту, который не раз работал в сборной США на чемпионатах мира, так это советский стиль игры. В НХЛ конца 80-х царили вброс и максимальное упрощение игры: смешение двух стилей началось уже после краха «железного занавеса». «Вы можете поговорить с игроком, тренер которого просит вбросить шайбу в зону. Этот игрок скажет своему одноклубнику: «Мы пахали как проклятые, чтобы отобрать шайбу, а теперь нас просят с ней расстаться?». В этом просто нет никакого смысла, особенно если у тебя есть обученная и мастеровитая команда. Зачем превращать ваш «роллс-ройс» в банальный таран?» — задавался вопросом Смит.
Смит пришёл к власти в «Виннипеге» в максимально удачное время для своей концепции — перестройка и гласность становились мировыми брендами, а «железный занавес» разрушался на глазах. «Виннипег» установил партнёрские отношения сразу с двумя советскими клубами — «Динамо» и киевским «Соколом». В рамках этого договора в Киев даже отправился первый и последний американский легионер в истории союзного первенства — Тод Хартье, который потом удивлялся закрытым советским городам и остро переживал дефицит еды.
«Виннипег», впрочем, поначалу не был основным клубом, куда ехали из СССР. Советские звёзды ехали в те клубы, которые ещё в начале 80-х тратили на них скромные драфт-пики где-то в тёмных закоулках выбора игроков: у Смита такой базы просто не было. А вот летом 1992-го «Джетс» разошлись: у «Виннипега» было 12 пиков на драфте, и девять из них клуб потратил на игроков из бывшего СССР. Они получились довольно противоречивыми: выбор Николая Хабибулина в девятом раунде стал одним из ключевых для будущего команды, а вот 17-й общий номер клуб потратил на 25-летнего уже Сергея Баутина. Защитник был важен для победы Объединённой команды на Олимпиаде, но никто не понял, почему на игрока, которого клуб мог спокойно подписать бесплатно, надо было тратить такой высокий драфт-пик, тем более Баутин себя в НХЛ показал в лучшем случае средне.
Сергей Баутин
Фото: Игорь Уткин/ТАСС
«У Майка спрашивали: «Сколько русских игроков можно иметь в команде?». Он говорил: «Если это ваши лучшие хоккеисты, то 20», — говорил Нил Смит, который тогда руководил «Рейнджерс» и тоже успел проникнуться советским хоккеем. Сам главный русофил позже вспоминал: «В местных медиа считали, что наплыв русских игроков — это заговор против милых их сердцу канадцев, а я рисовался главным заговорщиком. Скауты не протестовали против русских игроков, с тренерами было сложнее. Если игрок помогает тебе на льду, то его адаптация проходит очень быстро».
Впрочем, и проблему с тренерами Смит захотел решить. Именно он привлёк в «Виннипег» Зинэтулу Билялетдинова, ставшего тогда первым российским тренером в НХЛ. Смит считал динамовского защитника единственным игроком из России, играющим в канадский хоккей, и после первых же тренерских успехов пригласил его работать в «Джетс». Ради работы в НХЛ Билялетдинов даже отказался от звания полковника: «Это был шансище, за который нужно хвататься. Сразу дал добро, уже летом летел за океан».
«В начале сезона «Койотс» тренировались в Бостоне. Занятие должно было длиться не больше 30 минут и не предполагало серьёзных нагрузок. Но Билялетдинов превысил лимит по времени. В конце концов на арене погас свет. «Билл сказал: «Ещё одно упражнение. Вечно у него это «ещё одно упражнение», — рассказывал о работе ЗХБ уже после переезда команды коллега по штабу Пол Маклин.
Зинэтула Билялетдинов в середине 90-х
Фото: Игорь Уткин/ТАСС
Несмотря на то что именно Смит задрафтовал многих важнейших для клуба игроков, он был уволен летом 1994-го. Фанаты не простили ему конфликт с одной из главных легенд клуба Дэйлом Хаверчуком, который позже жёстко раскритиковал менеджера. Показательно, что обмен Дэйла принёс «Джетс» Фила Хаусли, с которым генменеджер якобы сцепился на новогодней вечеринке и через год тоже обменял. Любовь к русским игрокам тоже не совсем оценили: пример не заигравшего в клубе Баутина перекрывал для многих успех Жамнова и Хабибулина.
После четырёх лет работы скаутом «Чикаго» Смит стал старшим ассистентом генменеджера «Торонто», фактически отвечая за селекцию. При нём немногочисленная диаспора (Сергей Березин и Дмитрий Юшкевич) в главном канадском клубе стала расти: выбранный на драфте Даниил Марков стал игроком основного состава, из других команд пришли Игорь Королёв и Александр Карповцев. С пятью русскими игроками в составе симпатичный «Торонто» Пэта Куинна дошёл до финала конференции в 1999-м, а вскоре главный тренер стал генменеджером сам.
Смит же перешёл в «Чикаго», где не стал изменять своей политике. «Ястребы» рискнули и назначили главным тренером Алпо Сухонена, который пытался привить габаритным и жёстким «ястребам» европейский хоккей, но не получилось. В «Чикаго» играли уже знакомые Смиту по «Виннипегу» Алексей Жамнов и Борис Миронов, менеджер привлёк из прошлого клуба уже хорошо знакомых ему Королёва и Карповцева. Поначалу вышло неплохо: «Чикаго», который на рубеже веков находился в тяжелейшем кризисе, вышел в плей-офф, а Смит был признан лучшим менеджером сезона-2001/2002 по версии журнала Sporting News.
Однако русофилия Смита не сыграла ему на руку на новом месте. Хотя новый генменеджер задрафтовал Кита, Кроуфорда и Сибрука, которые стали важнейшей частью чемпионской команды будущего, все драфт-пики игроков из России ушли в молоко. Первораундники-2000 Михаил Якубов и Павел Воробьёв на двоих не провели за клуб и ста матчей, многочисленные россияне, выбранные после третьего раунда, до НХЛ не доехали вообще.
Перед легендарным драфтом-2003 один из журналистов прогнозировал, что «Чикаго» выберет в первом раунде Константина Глазачёва, иронизируя: «Майк Смит ещё не встречал русского игрока, который ему не нравился бы. Чёрт возьми, он задрафтовал бы даже Сталина, если бы тот мог помочь в большинстве!»
Ставка на русских игроков Смиту не помогла: например, комментатор матчей «Чикаго» во время одной из трансляций крайне жёстко раскритиковал Карповцева из-за уровня его самоотдачи. После вспышки в 2002-м «ястребы» снова погрузились на дно, и после управленческих распрей Смит был уволен осенью 2003-го, после чего больше в НХЛ не работал. Через три месяца «ястребов» покинули трое русских игроков.
Пожалуй, Майк Смит был далеко не лучшим менеджером в истории НХЛ — многие считали, что его любовь к русским игрокам была одержимостью. Это удивительный человек, который одной рукой драфтовал талантов в поздних раундах, а другой проваливал лучшие пики. Но он фактически стал одним из «пионеров русской революции», как его назвал один из американских сайтов, показав, что игроки из России тоже люди и могут успешно играть в Северной Америке.