Сергей Федоровцев прокомментировал недопуск россиян на Олимпиаду-2024
Сергей Федоровцев (справа) с женой Екатериной (слева) и дочерью Марией (в центре).
Фото Соцсети
Интервью титулованного гребца Сергея Федоровцева о соревнованиях во Франции и дочерях, которых там не будет: волейболистке Арине и гимнастке Марии.
Олимпиада в Париже могла бы стать местом семейного триумфа сестер Федоровцевых. Арина в свои 20 лет уже является лидером и капитаном сборной России по волейболу, а Мария прошла жесткий отбор в команду по художественной гимнастике, которая обычно без медалей с Игр не уезжает. Но МОК не дал девушкам пробиться на Олимпиаду еще в самом начале, когда в своих рекомендациях исключил получение нейтрального статуса для командников. «СЭ» поговорил с отцом девушек, олимпийским чемпионом Афин-2004 по академической гребле Сергеем Федоровцевым и записал его реакцию на произошедшие события.
Критерии Международной федерации гребного спорта были неприемлемы
— Уже стартовали предварительные соревнования на Олимпиаде в Париже. Сейчас идет широкая дискуссия, стоит ли смотреть Игры. Как вы считаете?
— Я лично смотреть Олимпиаду не стану. Буду следить за результатами в своем виде спорта и в нескольких других, которые мне интересны, в том числе волейболе. Возможно, в волейболе какие-то игры понаблюдаю. Но не будет так, как раньше, когда я смотрел все виды спорта. Наверное, для меня такое впервые.
— Дело в отсутствии российской сборной?
— В первую очередь — да. Неинтересно. Но естественно, там, где россияне будут выступать, тоже послежу. В Париже несколько наших гребцов-каноистов соревнуются. Посмотрю.
— В академической гребле у нашей команды была возможность пройти олимпийский отбор, но мы сами от этого отказались из-за дискриминационных условий этого отбора. Как вы на этот шаг отреагировали?
— Я в контакте с президентом федерации гребного спорта, моим приятелем Алексеем Свириным. Полностью разделяю это решение. Те критерии, которая выставила международная федерация для участия, были неприемлемыми. Так как академическая гребля не только индивидуальный, но и командный вид спорта, команды не допустили. В итоге отбор могли пройти только два человека.
Фото Соцсети
— Если бы не было дискриминации, если бы выступали в полном составе и в любой дисциплине, то на что мы могли бы сейчас рассчитывать в Париже?
— Сложно говорить. Думаю, что повторить результат токийской Олимпиады было бы сложно. Но уверен, что лицензии были бы завоеваны и в финалах мы бы увидели наши экипажи. Призов, наверное, не было бы.
— Одна из медалисток Олимпиады в Токио Анна Пракатень уже второй раз в своей карьере сменила гражданство. Что вы думаете по этому поводу?
— Как можно судить человека? Это ее право. Она не нарушает закон. Как пришла к нам, так и ушла. Анна Пракатень заработала медаль для сборной России на Олимпиаде. Она для нас была как находка, так стала и потерей. Лично я осуждений в ее сторону не допускаю, к переходу Пракатень отношусь спокойно.
— Последние олимпийские медали у нас женские. Когда прорвет мужчин?
— На самом деле, так получилось. Нельзя сказать, что у нас женское весло сильнее мужского. Например, на Олимпийских играх 2004 года были очень сильные девушки в четверке парной, но как-то у них не получилось. В Токио-2020 вышло, что уже девушки показали результат, но у мужчин и в двойке парной, и одиночник стал финалистом. Поэтому здесь не делал бы такого разделения. Да, бывают сборные, где есть перекос: женское весло лучше мужского. У нас я подобного не вижу.
— Тем не менее золотых олимпийских медалей у нас нет со времен победы вашей четверки в Афинах.
— Это, конечно, проблема, которую Всероссийская федерация гребного спорта решает. Все больше людей узнает о гребле, она становится более популярной, чем несколько лет назад. Сейчас, опять же, сложно судить, в отсутствие международных стартов. У нас есть, конечно, внутренняя конкуренция, есть белорусские спортсмены, с которыми мы соревнуемся. Я уверен, что потенциал и хороший резерв присутствуют. Думаю, что если нас допустят и мы будем выступать на следующих Олимпийских играх, то, судя по текущей работе, гребля снова должна быть в медалях.
— Как изменился уровень нашей гребли за последние два года? Можно ли это оценить в условиях внутренней конкуренции?
— Я скажу, что точно не упал. Внимательно слежу за результатами. У нас сильные конкуренты — белорусские спортсмены, которые в академической гребле очень хороши. Это отличный спарринг-партнер. Плюс существует серьезная внутренняя конкуренция. Все равно спортсмены борются и хотят стать чемпионами своей страны. Даже тяжело сделать ставки, кто одержит победу на российских стартах.
Фото Дарья Исаева, «СЭ»
Плохо, что спорт вне политики — это только слова
— На Олимпиаде могли бы зажечь ваши дочери: волейболистка Арина и гимнастка Маша. Что чувствует отец, когда его детей не допускают?
— Даже слушая ваш вопрос, у меня мурашки пошли. Мне, конечно, очень хотелось бы увидеть своих дочерей на Олимпийских играх. Они выступают в таких видах спорта, в которых наша страна котируется на высоком уровне. Поэтому было бы интересно посмотреть, как все сложилось. Мы даже на днях с женой обсуждали, что если бы были у дочерей Олимпийские игры, то наши эмоции были бы совершенно другие: дергались, волновались. А сейчас все спокойно.
Конечно же, мы расстроились. По поводу Арины — в меньшей мере, так как у спортсмена в волейболе более долгий век. Верю, что ее еще увижу на Олимпийских играх. Но очень надеюсь, что увижу и Машу, если Игры в Лос-Анджелесе в 2028-м состоятся с участием спортсменов России. Пока все очень сложно. Мы голову пеплом не посыпаем, большой трагедии не делаем. Уже переварили и смирились с этой новостью. Но когда начинаешь задумываться, как бы могло быть, то сразу расстраиваешься.
— Кого вините в этой ситуации?
— Несостоятельность Международного олимпийского комитета. Очень плохо, что спорт вне политики — это, к сожалению, только слова. Ситуации в мире бывают разные. Но прибегать к такой мере, конечно, — перебор.
— Когда потеряли надежду, что на Играх не будет Арины? Когда МОК заявил, что командники, в том числе волейболисты, мимо международных соревнований? Или позже?
— Да, тогда уже было, в принципе, понятно. Это еще началось за пару лет до Олимпийских игр. Конечно же, надеялся, что и специальная военная операция закончится, и МОК со своими решениями пойдет на попятную. Увы, этого не произошло. Надежда угасала и угасала с каждым днем.
— С ней обсуждали эту тему?
— С Ариной много разговаривали. Поскольку она игровик, который в последние сезоны выступает в турецкой лиге, то там скучать не приходилось. Там и сам чемпионат очень сильный, так еще помимо были матчи Лиги чемпионов. Нехватки стартов не ощущалось. Конечно, Арина максималист. Она была на Олимпиаде и понимает уровень этих соревнований. Но она еще молодая. Уверен, что обязательно примет участие в Играх.
— Насколько за три года после Олимпиады в Токио она, на ваш взгляд, выросла?
— Очень сильно. Не только как спортсмен, но и как человек. Набралась опыта серьезных стартов и, конечно же, изменилась. Арина в 17 лет и Арина в 20 лет — это разные люди.
— Она же в этот период еще и стала капитаном национальной сборной.
— Да, но пока нет возможности проявить себя капитаном на международной арене. Верю, что у нее еще все впереди. Надеюсь, что международная обстановка изменится, спортсмены будут допущены. Волейбол в России на хорошем уровне. Поэтому жду с нетерпением этого момента. Думаю, что наши спортсмены, изголодавшиеся по большим матчам, должны показать себя очень хорошо.
— Капитаном сборной она стала уже в 19 лет, в Турции имеет у болельщиков дикую популярность. Не замечали у нее признаков звездной болезни?
— Я первый сезон в Турции был вместе с ней, но серьезной звездной болезни не заметил. Хотя мне кажется, что в игровых видах спорта спортсменам такого уровня в небольшой дозе она не помешает. Думаю, что у Арины небольшая звездность прослеживается. Мне нравится, как она себя ведет. Совсем простым человеку тоже не надо быть. Но какого-то надменного поведения, которое могло бы кого-то обидеть, у нее точно нет.
— Для вас и спортсменов вашего поколения Олимпиада считалась главной и самой важной целью в карьере. Отличается ли отношение к Играм Арины от вашего?
— Даже несмотря на то, что Олимпиада в Токио была пандемийная и проходила без зрителей, Арина говорила, что почувствовала этот олимпийский дух, про который я ей раньше рассказывал. Если бы были болельщики, то все было бы еще лучше. Поэтому, думаю, наши ощущения схожи. Хотя по большому счету она еще Играми не прониклась. Без зрителей это чуть-чуть не то. Но она мечтает в будущем на них поехать и там сыграть.
— Ваше золото служит для дочерей ориентиром?
— Это лучше у них спросить. Надеюсь, что служит. Это все-таки одно из самых главных достижений в спорте, а они до мозга костей спортсменки.
Фото Соцсети
Переживаний за Машу больше, потому что век гимнасток недолог
— В посте про Машу вы как-то написали: «Думал, что гребля — самый тяжелый спорт, но, столкнувшись с художественной гимнастикой, стал не уверен в этом». Можете рассказать, что больше удивило?
— Если посмотреть соревнования по академической гребле, то там спортсмены гребут, пыжатся, вздуваются вены. А в художественной гимнастике — грация, красота, ленты, мячи, купальники в стразах, прически, макияж. Но за этим стоит сумасшедший труд. Гимнастки работают огромное количество часов. Выносливость там нужна сумасшедшая. В групповых упражнениях программа длится 2,5 минуты. За это время нужно прыгать, бросать, кувыркаться, еще ловить какие-то предметы. Это только выступление. Когда идет тренировка, то там прогон за прогоном. Нужна невероятная сила и выносливость. Человеку со слабым характером там делать нечего.
В гимнастике каждый чувствует ответственность: нужно не потерять предмет, сделать правильный переброс. Помимо физической нагрузки, там большая эмоциональная нагрузка на международных стартах. Все знают, что в российской команде гимнастки высочайшего уровня. Поэтому приходится всегда доказывать. Если в гребле мы радуемся любому подиуму на международной арене, то в художественной гимнастике любая ступень пьедестала кроме первой расценивается как поражение.
— Да, на днях пересматривал ваш золотой олимпийский заезд. Ждал после финиша эмоций, а у вас даже сил на это не было. А гимнастки после тяжелого выступления грациозно уходят, как будто ничего и не было.
— То, как они держат себя после выступления, это тоже часть работы. Даже потом, когда надо сидеть на диване в ожидании оценок. Это нам после финиша неважно, как мы выглядим.
— Не переживали, что Маша выбрала такой тяжелый профессиональный путь?
— Нет. Мы ее отдали в художественную гимнастику, не рассчитывая, что сможет пробиться до такого уровня. Это полностью ее заслуга. Мы Машу направили, а она уже сама выбрала этот путь. Ее никто не заставлял, не ставил условия, чтобы она продолжала. Она безумно влюблена в этот вид спорта. Сожалеть не о чем.
— Как она добралась до сборной?
— Сначала пошли просто в школу. Она была дубовеньким, далеко не гуттаперчевым ребенком. Даже простой шпагат ей не сразу дался. Начала заниматься. Потом за счет упорства ее взяли уже в более продвинутую школу, где она каждый день тренировалась. После школы мы мчались на гимнастику. В машине переодевалась, что-то перекусывала — и на 6-часовую тренировку. Это было еще в начальных классах. После возвращалась домой: ужин, уроки и снова гимнастика. Булавы и мячи по квартире летали. Влюбленностью в этот вид спорта и проложила дорогу в сборную.
— С Ириной Винер общаетесь? Были ли знакомы, когда еще сами были спортсменом?
— К сожалению, лично не знаком. Думал, что оказией получится, что нас Мария познакомит. Я бы поблагодарил Ирину Александровну, высказал свое восхищение ей как наставнику национальной сборной, как тренеру, добившемуся таких невероятных успехов. Надеюсь, что наше знакомство впереди.
Фото Соцсети
— Не боялись ее отпускать в сборную, ведь Винер жесткий тренер?
— Коротко отвечу: не боялись.
— Когда поняли, что для Маши тоже не будет Олимпийских игр?
— Да примерно так же. Переживаний за Машу у меня гораздо больше, поскольку век у гимнасток намного короче. 17 лет — это оптимальный возраст, чтобы ехать и выступать на международных стартах. Поэтому мы ее подбадриваем. Говорим, что нужно еще поработать, нужно стремиться. Хотя сами понимаем, что ей тяжело. Сам вид спорта тяжелый, постоянные нагрузки, очень много травм. Мы и себя утешаем, и Марию, что Алина Кабаева поехала на вторую Олимпиаду. Здесь, может, тоже надо потерпеть и поработать дальше, чтобы одержать свою победу.
— Вы говорили в одном из интервью, что не обсуждаете с ней тему недопуска. Почему?
— Да, она все понимает. Мы до того интервью, может быть, не обсуждали, а сейчас периодически говорим. У нее завершился этот сезон Играми БРИКС. Сейчас настраиваем Машу на продолжение спортивной карьеры, чтобы работать дальше. Вся эта обстановка не зависит ни от нас, ни от нее. Сложно здесь что-то говорить.
— Как так получилось, что у вас три дочери, две из которых не просто в профессиональном спорте, но являются лидерами в видах, где очень высокая конкуренция? Совпадение?
— Не знаю, совпадение или нет. У нас спортивная семья. Жена тоже мастер спорта по академической гребле, по плаванию, становилась призером юниорских соревнований по гребле. Детей отдали в спорт, потому что была большая активность у наших детей. Спорт эту активность убавлял. Затем уже они сами влюблялись в спорт. Возможно, мои заслуги были мотивацией.
— Слышал, что Даша идет по пути Арины. Верно?
— Не скажешь, что идет по пути. Но она тоже сейчас занимается волейболом. Нам очень нравится этот вид спорта, ей тоже. Даша, конечно же, насмотрелась на Арину, ходила на ее матчи и в России, и в Турции. Старшая сестра для нее авторитет и ориентир. Посмотрим. Будем надеяться, что у Даши тоже получится.
— Места им вдвоем на площадке хватит в одном составе?
— С позицией Даши мы еще не определились. Поэтому посмотрим.
— Она тоже выделяется ростом, ударом, подачей?
— Пока сложно сказать. В 10 лет достаточно много талантливых детей. Потому уже идет постепенное отсеивание. Кто-то хочет работать, кто-то не может. Но данные у нее есть.
Фото Дарья Исаева, «СЭ»
Верю Валиевой, потому что ранее оказался в такой же ситуации
— После отбытой дисквалификации вы думали, чтобы вернуться в спорт. Почему в итоге этого не сделали?
— Да, мысль такая была. Я чувствовал в себе силы, чтобы быть в составе национальной сборной, но не было уверенности, что можно что-то показать на мировом уровне. Возвращаться, чтобы просто побыть в составе сборной, съездить на соревнования — наверное, этого было недостаточно. Если возвращаться, то конкурентоспособным на международной арене. Но этих сил в себе уже не чувствовал.
— Сейчас эти мысли отпустили?
— Да, конечно. 44 года. У меня была своя Олимпиада. К тому же за все эти судебные процессы, которые тянулись годами, я тоже очень сильно подустал. Пытался доказать свою невиновность. Этот процесс тоже занимал очень много психологических усилий.
— Не обидно, что доказать невиновность так и не удалось?
— Обидно. Но понимаю, что это система. Я на своем примере убедился, что там уже ничего не докажешь. Даже со своими аргументами. Мне казалось, что я доказал невиновность. Поэтому, с одной стороны, разочарован, с другой — не жалею, что судился и сделал все возможное.
— В вашей пробе был в мельчайших дозах обнаружен триметазидин, что и у Камилы Валиевой. Вы говорили, что верите Камиле и что на ее стороне. Верите ли вы в честность китайских пловцов, у которых тоже обнаружили этот препарат, но санкций за него не было?
— Камиле Валиевой верю, поскольку оказался в абсолютно такой же ситуации несколькими годами ранее. И считаю прием запрещенных препаратов неправильным и нечестным путем борьбы. А в последнее время, когда идет колоссальное давление на российский спорт, принимать что-то запрещенное — это вообще сумасшествие.
Если говорить про китайских пловцов, то не знаю, как у них попало и попало ли. Сложно сказать. Конечно, был не удивлен, потому что опять двойные стандарты: кому-то можно принимать, и если обнаружат, то допускают их, а кого-то строжайшим образом наказывают. Там полно случаев, когда люди принимают жесточайшие стероиды, а им дают полгода дисквалификации. А тут какой-то непонятный триметазидин… Тяжело сказать про китайцев, но случай, конечно же, интересный.
— Ситуация с китайскими пловцами разругала ВАДА и USADA. На чьей вы больше стороне? Не думаете, что антидопинг заходит в тупик?
— То, что заходит в тупик, — кажется. А если по поводу стороны, то никого не выбираю. Мне на них все равно. Непонятно, что они там делят и является ли этот случай с триметазидином камнем преткновения. Явно какие-то споры есть, но я за ними не слежу. Не интересно.
— Что ждете от предстоящей Олимпиады и наших пятнадцати спортсменов?
— Как я уже говорил, этой Олимпиады не жду. Знаю, что соревнования в академической гребле стартуют 27 июля. За результатами буду поглядывать. Все равно там многие спортсмены уже долго идут к своей цели. Хочется посмотреть, как они прошли это трехлетие. Нашим спортсменам желаю удачи. Представляю, в какой они находятся ситуации, в какой недружественной обстановке. Будем их поддерживать.