Олег Тактаров.
Фото Эдуард Корниенко, Известия
Российский первопроходец в UFC дал новое яркое интервью.
Летом Олег Тактаров и Джефф Монсон провел боксерский бой, который завершился вничью. Появилась информация, что реванш состоится 15 декабря. В итоге оказалось, что поединок пройдет 17 декабря и это будет не бой, а игра в нарды. По этому случаю во вторник в пресс-центре «Известий» даже состоялась пресс-конференция Тактарова. После нее Олег Николаевич почти 40 минут отвечал на разнообразные вопросы журналистов.
«Сидеть и пердеть на диване может любой»
— Когда будет ваш бой с Монсоном по ММА?
— Не могу сказать конкретно по дате. Промоутеры ищут лучшую дату. Назовем их инвесторами. Сказали, что это [бой в декабре] — слишком мало времени для раскрутки. Первая дата сорвалась, и у нас же есть свои дела. Это больше хобби сейчас.
— То есть подраться с Монсоном — это больше в удовольствие?
— Мне интересно. Меня завел тот факт, что какие-то мальчики, у которых молоко еще не обсохло, что-то вякают. Когда ты был одним из родоначальников этого вида спорта… Мой партер являлся основой для развития других ребят. Может, что-то совершенствовалось в дальнейшем. Какие-то приемчики отрабатывались для того, чтобы попиарить себя. Вот недавно аргентинец забил через себя… И вот сейчас все говорят про него. Если бы он просто забил гол — а тут он таким способом отметился. Но и отметил гол в стиле Роналду. А если бы он так не повел себя, никто бы ничего не говорил. А сейчас его кто-то ненавидит, а кому-то он нравится. Но в любом случае про него говорят.
— После вашего боя с Монсоном тоже было много критики.
— Хоть один из них был в зале? Сидеть и пердеть на диване может любой, а кто-то из них был в зале? Хоть один из них слышал эти возгласы, видел эти глаза людей, которым нравился наш поединок? Более живого зала не было в этот вечер.
— Стоит ли ожидать такую же реакцию на вашу встречу по нардам?
— Зрителя надо подготовить, объяснить элементарные правила. Тогда человек будет болеть.
— Вам известны навыки Монсона в этой дисциплине?
— Если он схватит доску и попадет по голове, то мало никому не покажется.
— То же самое можете сделать и вы?
— Я интеллигентный человек, я так не сделаю. Я буду пытаться играть по правилам.
— Правильно понял, что вы в последний раз играли в нарды в Калифорнии?
— Да. Сейчас с трудом вспомню правила и уловки.
— Как давно это было?
— Так, я женился в 1999-м… Это было либо в 1998, либо в 1999 году.
— Какое у вас отношение к видеоиграм?
— Отрицательное. Когда покупаю телефон, сразу удаляю игры, чтобы случайно не начать играть.
— То есть случались такие моменты, когда могли поиграть?
— Когда летишь в самолете 16 часов — например, из Эмиратов в Калифорнию. Ты посмотрел все фильмы, которые хотелось посмотреть, а ерундой всякой не хочется забивать голову… Вот и начинаешь играть… Там, где падают фигурки — и их надо переворачивать. Уже даже забыл название.
— Тетрис.
— Точно-точно. (Смеется.)
— А какое у вас отношение к азартным играм?
— Один из самых ужасных периодов в моей жизни — когда в Нижнем Новгороде был Дамский клуб. Это было первое благородное, безопасное, аристократическое казино, и я там провел в общей сложности где-то полгода. Не могу сказать, что я был прям игроком, но мне нравились процесс, атмосфера, люди. Считаю, что это было потерянное время. Тогда у меня в первый раз бизнес пошел вниз. И тогда я сказал себе: «Стоп». Я в Лас-Вегасе даже на 20 долларов не сыграю. Хотя я по русской рулетке специалист.
— Вы азартный человек?
— Нет. Я больше следую логике.
— То есть в вашем реванше с Монсоном надо ставить на вас?
— Конечно, на меня! В любом бою можно было ставить. Но в бою по боксу сыграло мое доброе сердце. Когда я видел, что любые мои удары летят в него, а двигаться у меня не получалось. Все-таки в боксе опора на переднюю ногу больше, чем в ММА. Ведь в ММА ты можешь выбрать партер.
Фото Сергей Лантюхов, Известия
«Какая-то скотина засняла, как я танцую с девушкой. Смотрю — десятки тысяч просмотров типа «Тактаров под кайфом»
— Можно пригласить вас на вечеринку? Дам вам флаер. И когда в последний раз были на вечеринке?
— В последний раз был на окончании сезона медиалиги по баскетболу. Какая-то скотина засняла полторы секунды, как мы танцуем с девушкой, олимпийской чемпионкой по гимнастике. Смотрю — десятки тысяч просмотров типа «Тактаров под кайфом».
— А если предупредить, чтобы вас не снимали?
— Как попросить не снимать? Там был классный диджей, люди отдыхали. Это был мой выбор. Там публика все равно поинтеллигентнее, чем на каких-то поп-ММА. Мое первое соприкосновение с поп-ММА было — не буду говорить, какая федерация, — когда мне мой водитель позвонил и сказал: «Николаич, тут подъехала «девятка», а оттуда какие-то кавказцы вытащили штук 20 бит и еще что-то и куда-то побежали». Я говорю: «Это поп-ММА».
— Это когда было?
— Это было пару лет назад. Может быть, где-то полтора года назад.
— Много ли есть людей, которые общаются с вами на интеллектуальные темы?
— Нет среднеарифметического. Сейчас либо интересно, но несмотрибельно. Либо совсем для дебилов, но там цифры. Вот перед боем с Монсоном меня спросили, почему не пользуюсь iPhone. Я ему что-то ответил. Надо было послать его… Как вы уже поняли, я не человек, который может к чему-то привязаться. Тьфу-тьфу-тьфу, я никогда не был близок к тому, чтобы быть зависимым от чего-либо. Даже мате пью иногда с перерывами. Банально для того, чтобы понимать, что могу быть независимым и в любой момент остановиться. И чтобы меня какой-то iPhone взял на крючок и тянул к тому, чтобы я каждый год выискивал новую модель… Это не про меня.
— Раньше была ведическая русская культура. Что-то слышали о ней?
— Я тогда не жил. А вообще, конечно, все это изучается. Все очень интересно.
— То есть вам это все близко?
— Мне близко пересечение даосизма и дзен-буддизма. Бхагавад-гиту, конечно, я наизусть не знаю, но основные постулаты помню. То есть все это мне близко, потому что-то, что называется абрахамовской религией, — это перекресток трех основных… Ибрагим в исламе… Или как его звать-то по-русски… Авраам. Три авраамовские религии очень похожи, хотя вон воюют. (Смеется.) Корень один и тот же. (Улыбается.) Соседи всегда больше всего друг друга ненавидят, поэтому это не парадокс, а закономерность. Поэтому я считаю, что лучший успех — это когда ты просто перепрыгиваешь вот это болото с тараканами и летишь, допустим, в Калифорнию первым, издалека. Ты никому не сосед, все пытаются с тобой подружиться. У тебя все получается, у тебя по-другому организм работает. Ты выигрываешь в UFC, становишься первым, у тебя в кино прет, и чуть ты задержался, чувствуешь, что тебя уже начинают воспринимать как задержавшегося своего, успех как-то начинает теряться. А потом вернулся куда-то — опять успех. Так что надо двигаться. Будда же говорил: «Не спи под одним деревом дважды».
— Вам, может быть, иногда не хватает уединения? Чтобы просто пройтись.
— Хватает. Хотя бывает перебор. Например, прилетел из Армении со съемок и думал, что сейчас залечу в такси и все. Но сколько народу было в терминале C — все оказались моими «старыми знакомыми» со словами: «А помнишь, я вез тебя в гостиницу на такси перед боем с Дольфом Лундгреном?» Ну что я могу сделать? Ну, нужна фотография, давайте сделаем, я улыбнусь и встану. Пришлось: «Парни, все, я пошел». В итоге стоял на улице и воспаление легких чуть не схватил. Бывает такое. Я живу по принципу, что отношусь к людям так, как хочу, чтобы относились ко мне.
— Важна тема культуры, потому что сейчас хотят возобновить культурное, нравственное, информационное…
— Искусственно эти вещи не делаются.
— А как?
— Создаются ситуации, когда просто выгодно быть воспитанным, интеллигентным, культурным. Это безопасно, это больше прибыли, это больше внимания от женщин. Кстати, про медиалигу баскетбольную. Просто сравниваю. Там рулил парень, который принимал участие во всех этих союзах ММА… Ну, вы понимаете, там постоянно какие-то драки. Я захожу, а там самые красивые девушки Москвы, вот эта рэп-баскетбольная культура, но в одежде. То есть сексуально выглядит, когда девушка, пускай даже в спортивных штанах, такие широкие или что-то еще, или какая-та майка на выпуск — это все как-то смотрится по-другому. Они все красивые как одна, и нет страха, что будет какая-та потасовка, драка, оскорбление кого-то. Там высокие безобидные парни-баскетболисты ходят, как-то все по-другому выглядит. Конечно, хотелось бы, чтобы ММА к этому пришли, вернулись к этому, потому что так и было вначале, когда я выступал в Америке. Сейчас там отвратительно, но начиналось все с того. На первых турнирах UFC ходили самые красивые женщины, звезды кино и спорта и всего-всего. Все начиналось вот так вот. Было полное уважение. Никто никого не оскорблял. Да, дрались там до полусмерти, но уважение было. Раньше за языком все следили.
— Пример, конечно, должны подавать известные люди. Если известные люди показывают обратное — за ними тянется стадо. Это отвратительно.
— У меня был один день за последние 30 лет, когда я мог подписать контракт на бой. И мне в этот день позвонили — я так называю: «Кот Базилио и Лиса Алиса». У них ничего не получилось, но через них я как бы подружился с Владом Хрюновым, и состоялся бой [с Монсоном]. То есть если эти люди вышли бы на меня на следующий день, притом через моего товарища, там просто цепочка вот этих… Я бы никогда в жизни [не стал с ними сотрудничать]. Но есть еще другая история. Мне было неприятно смотреть на моего любимого боксера — по крайней мере из тяжей — Эвандера Холифилда. А точнее на то, как прошел его поединок с Витором Белфортом. Эвандер был не готов ни морально, ни физически. Я это как-то хотел в своем лице…
— А что там было?
— Ну, парень, который был значительно младше, лет на 15 или 16, левша, просто набросился и просто начал куда-то бить. Тот-то, может, ничего и не почувствовал, но со стороны так не казалось — и бой остановили. Просто было некрасиво. Жаль, что человек, который два раза деклассировал Тайсона, который практически всех боксеров победил, и через какое-то время на это смотреть… Не дикость, но как-то жаль. Человек, к сожалению, стареет.
Фото Дарья Исаева, «СЭ»
«Усику тяжело живется. Он пытается угодить всем, а главное — сберечь семью»
— Сегодняшний тяжелый вес в боксе вам нравится?
— Поинтереснее, чем когда доминировали братья Кличко. Они тогда попросту убили тяжелый вес. Это было и скучно, и это было как-то под себя заточено. Сейчас есть человек, который соединяет в себе и классного шоумена, и классного боксера. Я про Тайсона Фьюри. Ну и потом — Саша Усик… Он не мой близкий товарищ, но он мне приятен. Я знаю его мозг. Если бы не танцевал гопак… Хотя, если этого не сделаешь, семью вырежут еще. Я не могу залезть в его голову, почему он так себя ведет. Хотя он и на Олимпийских играх… Это его дело. В любом случае, он классный боксер. Ты попробуй его догони.
— Удалось посмотреть бой Тайсона Фьюри с Фрэнсисом Нганну?
— Я наслаждался тем, как Тайсон Фьюри делает шоу. Фьюри мог нокаутировать Нганну. Если не каждую секунду, то где-то каждую минуту-полторы. Он этого не делал. Видимо, за это платились деньги. И фишка — упасть якобы в нокдаун. Но там не было ничего и близко. Это его фишка, это он постоянно делает, иногда по два раза падал. Красиво как — ты два раза упал, потом нокаутировал. Но когда он точно знает, что нокаутирует, тогда и падает. Если перед ним серьезный человек, абсолютно серьезный — как Рафик, — он не падал. То есть он же нашел ключ, понимает, что выиграет. А если же он понимает, что выиграет, то может прикинуться шлангом, слабой размазней. Что он один раз и сделал в поединке с Нганну.
— То есть это было больше шоу, чем профессиональный поединок?
— Мне не нравится такой вопрос. Считаю это оскорбительным. Когда я говорю слово «шоу» в Америке, это воспринимается как классный и драматический бой, на который интересно смотреть. А когда произносишь это слово у нас, то это воспринимается как какая-то постановка. Ну какая, к черту, это постановка, когда один старался на 120%, но ничего не мог. А другой просто получил задачу его не убить. Ну как это может быть шоу? Что у вас глаза бегают?
— Я просто пытаюсь понять. Но если вы говорите, что есть задача не нокаутировать, тогда…
— Тогда что? То есть у одного есть задача выиграть бой любыми способами. Это шоу?
— Это спорт скорее.
— Отлично. А второй у нас, значит, может нокаутировать в любой момент, но может сделать поединок более зрелищным и растянуть его. Вот, например, я сильнее, я часто так делал — не выигрывал на первых секундах. Я сначала побросаю, покажу, что могу зайти на болевой. И только в конце придушить. У меня были такие бои по самбо, по дзюдо, по джиу-джитсу. Это шоу?
— Шоу.
— С элементами чего?
— Спорта.
— А может, спорт с элементами шоу? Что перевешивает? Ну вот во втором раунде правый в дюдель Монсону влетел, а в первом два джеба долетели, и я аж во втором извинился. Ну это разве шоу — чтобы не убить Джеффа, чтобы растянуть это хоть немножко подольше?
— Ну, это шоу.
— Но ты считаешь, что это не бой, да? Хорошо, а если бы я пропустил удар от него? И я упал, хотя в тот момент пытался сделать что-то поинтереснее?
— Вот это, наверное, все-таки спорт.
— (Смеется.) Вот мы и перешли к тому, что идет перекрещивание спортивного драматизма и желания сделать бой интереснее для зрителя… Тогда этому нужно придумать какое-то свое название. Я предлагаю… стиль Тактарыч. (Смеется.)
— Как сложится бой Усика и Фьюри?
— Если Фьюри его догонит, то бой может сложиться любым способом. Но мне кажется, Саша будет бегать, тыкать и набирать очки. Думаю, не самые сложные попадания. Думаю, Фьюри надо серьезно готовиться, сбрасывать вес, чтобы успевать догонять. А догонять надо еще безопасно. Так что может получиться либо скучнейший бой, либо очень интересный. Если у Саши будет цель просто перебегать и набрать очков, то, боюсь, это будет очень неинтересное зрелище. А если у кого-то будет желание послать в нокаут, тогда мы увидим что-то достойное.
— Вы рассказывали, что общались и до сих пор общаетесь с Усиком. А чем запомнилось ваше последнее общение?
— Личными его признаниями. На самом деле очень тяжело живется человеку. Как он пытается угодить всем, а самое главное — сберечь семью. А это непросто в тех условиях, что были до СВО и сейчас. И неизвестно, когда было тяжелее.
Фото Дарья Исаева, «СЭ»
«В моей ситуации все ответили до одного. Один из психушки не вылезает, другой — из наркодиспансера»
— Какой видите Россию через 10 лет?
— Сейчас все повернулось к тому, что мы развиваемся. Понимаете, я хотел сказать словами Вовчика Малого: я, конечно, не экономист, но понимаю, к чему мы идем. Мы идем к тому, чтобы было какое-то равноправие в мире. Чтобы гегемон — это Британия и США, — чтобы они все-таки встали в круг, взялись за руки со всем остальным миром и не старались под себя все это… То, к чему все шло, собственно.
Тут должна быть и просто сила, и, конечно, мягкая сила. Здесь экономисты должны теперь сражаться и политики. Одна из причин, почему я аккумулировал свою энергию, я считаю, что через полгода, надеюсь, моя энергия пригодится, когда надо будет налаживать какие-то контакты, которые были упущены, потому что я, в общем-то, старался думать… Ну не думать, а действовать и жить так, чтобы принести максимальную пользу именно в этот период.
Запад просто стал слабее. Вот и все. То есть пассионарии захватили европейские страны. Пассионарии пришедшие… Да, их чморили 200-300 лет, из них высасывали все, а сейчас ответочка пришла. Вот и эти начинают прогибаться под все, потому что слабые стали, я имею в виду правительства европейских стран.
— Помню ваше негативное отношение к рэпу. Вы как-то сказали, что если белый человек слушает рэп, то это признак слабости.
— Послушай, здесь нужно понимать четко. Представьте начало 90-х годов. Допустим, клуб. Все танцуют, все радуются, когда звучит нормальная музыка, которая у нас звучала, назовем ее европейская в кавычках, хотя она и американская в том числе. И вдруг звучит рэп — и все с испуганным взглядом, я оглядываюсь по сторонам, дабы они не подумали, что они негативно относятся к этой вот гангстерской культуре, а это была именно гангстерская культура в то время. Это сейчас рэп — самовыражение. Первый белый рэпер — это было такое самовыражение. Вот они начинают задницами двигать… Ну, сколько можно-то ими двигать?! 20 лет [двигают], уже скучно. Ну, просто уже 30 лет… Просто отвратительно. А тогда все переставали танцевать в итоге. Весь клуб разбегался. Это вот то, что было.
— На самом деле заметно, что сама музыкальная культура перешла в стагнацию.
— Как в 90-е. Включат шансон — Шуфутинского и еще кого-то. Я понимаю, они таксисты бывшие, я понимаю, что это дебилы. А я всегда ходил в костюмчике, галстук надевал, понимаешь? Включал что-нибудь талантливое. Если кто-то что-то вякал — сразу в дуню! Обычно никто ничего не вякал.
Это для них адидасовские костюмы, ботинки «Саламандер» — была такая униформа защиты. Типа: я принадлежу вот этому обществу, ребята, меня тут не трогайте… А зачем? Когда ты уверенный в себе человек — зачем мне одеваться как снеговик — во все белое?
В Москве, кстати, в то время так и было. Не буду называть [имена], чтобы не идеализировать ребят, но это нормальные ребята были, которые возглавляли тут… Они всегда надевали костюмчик, всегда все прекрасно было. Никогда не было вот этого вот: «Владимирский централ, ветер северный». Это были сильные люди. А слабые люди — они и рэп будут [слушать], они будут и одеваться как все — как братва. Сейчас еще фильм придумали вот этот про казанскую (имеет в виду сериал «Слово пацана. Кровь на асфальте» про криминальные группировки Казани конца 80-х. — Прим «СЭ»)… К чему это приведет — не знаю. Ни к чему хорошему, потому что слишком популярны такие вещи, к сожалению.
— В высшие силы верите?
— Верю, конечно.
— То есть вы думаете, что человек будет отвечать за все, что он делает в жизни?
— Абсолютно. В моей ситуации все ответили до одного. И я их не трогал. Один вот из психушки не вылезает, другой — из наркодиспансера, или как там это называется. Посмотрите. Все больные люди сейчас. И я их не трогал, потому что так написано. Там, правда, красивее написано — у реки сядешь, и они вот плывут. Плывут и плывут, у меня уже ни злости [нет], ни обиды, ни какого-то такого, что вот это возмездие. Мне вот наплевать. Знаете, что самое ужасное? Когда человека ненавидишь, допустим, женщину ты вот ненавидишь, и это может вернуть любовь. Понимаешь? А когда тебе по фигу, это все — конец. Мне по фигу, я не хочу ничего, никакого возмездия, никаких лещей раздавать, никаких извинений не надо.