Арман Царукян.
Фото USA Today Sports
Арман Царукян.
Фото USA Today Sports
Арман Царукян.
Фото USA Today Sports
Арман Царукян.
Фото USA Today Sports
Арман Царукян.
Фото USA Today Sports
Арман Царукян.
Фото Соцсети
Про гильотину Оливейры, рубку-рулетку Холлоуэя, бой с Махачевым, гонорар, необычные удары, ошалевшего пьяницу, тренировки в Дагестане.
Арман Царукян в минувшее воскресенье выиграл решением судей у Алекса Оливейры — и поднялся на первое место в рейтинге легкого веса UFC, где чемпион — Ислам Махачев. 1 июня Махачев будет защищать титул в бою с Дастином Порье, и Царукян подерется с победителем этого поединка — скорее всего, осенью.
Махачев — явный фаворит противостояния с Порье, так что реванш Ислама и Армана вполне вероятен. Впервые они встретились в клетке на турнире UFC Fight Night в Санкт-Петербурге 5 лет назад. Царукяну было 22 года, он вышел на коротком уведомлении, но дал уже довольно опытному дагестанцу конкурентный бой. Тем не менее Махачев победил единогласным решением.
С тех пор сильнее стали оба. Ислам выиграл 8 боев из 8, а Арман — 9 из 10, причем поражение от Матеуша Гамрота он не признает — действительно, армянин в том поединке смотрелся ничуть не хуже.
Вчера вечером мы созвонились с Царукяном, амбассадором компании PARI, — и записали получасовое интервью по видеосвязи на самые разные темы.
«Как-то пришлось отключить пьяного человека. Он докопался до меня и задел то, чего нельзя задевать в этой жизни»
— Поздравляю тебя с победой и с тем, что ты теперь первый номер рейтинга легкого веса UFC. Ты, условно, три года назад ставил себе план: «Я к весне 2024-го должен возглавлять рейтинг»?
— Спасибо большое. Да-да, три года назад, когда я начал выигрывать бои в UFC, я сначала хотел попасть в топ-15, а потом, когда попал… Но я хочу сказать, что разницы в ощущениях между топ-15 и топ-1 [практически нет]. Я был такой радостный, когда меня поставили на 15-й номер, такие эмоции. А вот сейчас я первый номер, и эмоций вообще ноль. Я знаю, что мне нужно быть чемпионом, чтобы у меня какие-то эмоции появились.
— Насчет стычки с фанатом. Не было такого, что этот инцидент сказался на тебе эмоционально, может быть, повлиял на твое выступление в первом раунде?
— Да нет, он, наоборот, меня подбодрил, подразозлил, пульс поднялся еще лучше до боя. Разминка, знаешь, такой махач перед махачем (Смеется.).
— Он перед тобой извинился. Видел?
— Да, спасибо большое ему.
— Если что-то подобное произойдет в следующий раз, так же поступишь?
— Планирую, чтобы я не отвлекался ни на кого, просто шел ровно, не смотрел налево-направо, чтобы не было никаких инцидентов и тем более чтобы никто не залез мне в голову. Но это я сейчас спокойно говорю, а когда ты там находишься, ты можешь начудить делов. Ты, когда спокоен, смотришь бои, рассуждаешь грамотно, красиво: «Я бы сделал так, сделал бы так», но когда находишься там — что твое тело автоматом выдает, ты то и делаешь.
— Потом ты говорил в интервью, что ты вспыльчивый, и я удивился, мне всегда казалось, что Арман Царукян — спокойный человек.
— Арман Царукян — спокойный человек, никогда в жизни никого первым не задевал, ничью честь не задевал, я верю в карму и так далее. Стараюсь не обижать людей, не обманывать, но когда человек делает мне плохие вещи, то мне просто перекрывает одно место, и секунд 20-30 я нахожусь не в контроле, могу наделать делов, о которых потом буду сожалеть.
— А когда в последний раз было, чтобы ты не смог проконтролировать себя, может, даже наказал хамоватого человека?
— Года три назад. Или два.
— Что за история?
— Ну, там опасная такая история, это рассказывать… Просто один докопался до меня, пришлось его отключить.
— Он пьяный, что ли, был?
— Да, он был пьяный. Он задел то, что нельзя задевать вообще в этой жизни. Если бы я его не тронул, я бы себя в этой жизни не простил бы.
— Ничего себе. Это в Америке такое было?
— Нет, в Америке меня бы, наверное, посадили за это (Смеется.). В другой стране.
Фото USA Today Sports
«Гильотина Оливейры? Далеко не самая жесткая. На тренировках приходилось такое вытворять, что из гильотины выходишь — и все темно»
— Оливейра перед боем обнял всю твою команду, и перед каждым раундом вы тоже обнимались. Это как-то сбивает?
— Нет, меня не сбивает, мне вообще на такое без разницы. Я могу быть эмоциональным, но у меня есть техника, есть навыки, и хоть мы можем сидеть чай пить… Это как на тренировке, ты можешь со своим спарринг-партнером гулять целый день, отдыхать, но выходишь в клетку и начинаешь с ним зарубаться вовсю. А представь, еще и бой. Мы же отключаемся, и все — у нас уже пошло, кто кого нокаутирует, забьет, задушит. Если у него будет шанс забить меня до смерти, он сделает это.
— При этом у вас такая была напряженная дуэль взглядов. Ты согласен вообще, что одной только дуэлью взглядов можно бой раскачать?
— Я пытаюсь… не просто издалека встал, и вы оба стоите вдали. Хотя бы сближение какое-то, что-то там. Просто Оливейра очень хороший, не толкнешь его. Если бы какой-то Бобби Грин был бы, можно было вообще скинуть его со сцены или еще что-то.
— Ты представлял, какая у вас будет битва взглядов с Махачевым? Я надеюсь, что она будет.
— Ну, она будет такая же, как и с Оливейрой, — напряженная, но с уважением друг к другу. По крайней мере, у меня к нему.
— У кого из твоих соперников был самый тяжелый взгляд?
— Да нет, честно говоря, ни у кого. Я на это вообще внимания не обращаю. Просто один раз такое было, я вышел на дуэль взглядов, смотрю, соперник дрожит, видно, что глаза боятся, на мандраже. И я такой — в себя поверил, вышел в клетку, думал, что он меня боится. А он мне такой бой дал, что потом пришлось от этого боя отходить пару дней. Это в Корее был бой, до UFC еще.
— В первом раунде был момент, когда ты не удержал равновесие и упал прямо в гильотину. Это Оливейра подсек или случайно получилось?
— Оливейра подсек, он выбил мне ногу, я упал, они это готовили. Я еще бой не пересматривал, но там вроде я одиночный выкинул удар без подготовки, такой просто прицельный, и они по ходу готовили сбивать, потому что я левой ногой часто бью. И чтобы спасти ситуацию, я прыгнул в ноги, начал борцовски зашагивать, и он прыгнул на гильотину. И в гильотине началось все самое интересное.
— Какой процент бойцов постучали бы в такой гильотине?
— Да я не знаю, 50 на 50, кто как. Не могу ответить, кто-то быстро уходит, кого-то берешь, он быстро сдается. Только бой начался, я свеж, че мне сдаваться? У меня
был еще запас 30 секунд работать, невозможно задушить, когда ты знаешь технику. С гильотины можно уйти, а вот с rear-naked choke, которой он душит со спины — с нее уйти невозможно. Если он руки закрыл, то хоть ты будешь черный пояс, 9-й дан, ты оттуда не выйдешь. Это все, конечная остановка. Но с гильотины есть выход, а есть приемы, с которых нет выхода. Если он закрыл руки, ты приехал.
— Это была самая жесткая гильотина, в которую ты попадался в жизни?
— Да нет, ты что. Я на тренировке попадался в такие гильотины, там у нас грэпплеры есть парни. И приходилось такое вытворять, что когда ты с гильотины выходишь, у тебя туман, все темно, тяжко. А с этой гильотины я вышел, у меня не было такого потемнения.
— В интервью Хельвани ты говорил, что после боя у тебя был разговор с отцом эмоциональный (отец Армана сказал, что чуть не умер, когда случилась гильотина).
— Он просто говорил, что ситуация опасная была в начале раунда, ругался из-за этой ситуации, нервничал сильно. В конце боя он тоже нервничал, но нервничают те люди, которые не знают грэпплинг. Когда ты лежишь [на животе при удушающем Д’Арсе], там невозможно, чтобы тебя задушили. Если ты встанешь, то он так же прыгнет в гильотину, поэтому я не вставал.
— Когда с отцом встретитесь?
— Пока не знаю. Я должен быть на турнире 1 июня [турнире Махачев — Порье]. Может быть, я сейчас полечу [в Россию] — и потом прилечу в Америку, посмотрим.
— С Порье будешь тренироваться к этому бою?
— Нет, мы вместе не тренируемся, мы отдельно тренируемся.
— На твой взгляд, на земле кто опаснее — Оливейра или Махачев?
— Сверху Махачев опаснее, снизу — конечно, Оливейра.
— Поясни, как Оливейре удалось в конце вывернуться, ты вроде контролировал ситуацию, держал его со спины.
— Да, я все контролировал, оставалась концовка. Мне тренеры говорят: «Не заправляй ноги, держи его, не забирай шею», но я хотел рискануть, забрать спину и задушить. Потому что остается 30 секунд, я весь раунд выигрываю, чтобы ни было, даже если я слечу, я все равно выиграю раунд, что он мне сделает? Я забрал одну ногу, а когда заправлял вторую ногу, мы уже мокрые были, и он меня скинул — и поймал шею. И мне потом тренер: «Я же тебе говорил 30 раз, зачем ты заправляешь ноги?!» Говорю: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского».
Фото USA Today Sports
«Сбор в Дагестане возможен. Махачев оттуда? Дагестанские тренера по вольной, которые со мной работали, так и будут работать»
— Ты не согласился драться с Махачевым 1 июня по понятным причинам. К нему нужен хороший лагерь, и две весогонки за полтора месяца — это тяжело. Тебе сколько нужно времени, чтобы первоклассно подготовиться к Исламу?
— Мне нужна неделя на отдых, три недели на предподготовительный сбор и 2,5 месяца на лагерь. Грубо говоря, от 3,5 месяца подготовки, и чем больше, тем лучше. Чтобы пройти все этапы, как я прошел к этому бою. Среднегорье, высокогорье, сначала восстановительный сбор я сделал в Сочи, потом высокогорье, среднегорье, потом я приехал в Америку и провел тут два месяца. Самый идеальный вариант, который занимает 3,5 месяца, даже чуть больше, почти 4 месяца. Ты никуда не спешишь, изучаешь, смотришь, подготавливаешь тело, потом нагружаешься потихонечку, потом отдыхаешь. То есть плавно идешь, а не просто берешь и за два месяца тарабанишь по две-три тренировки в день.
— Есть ли смысл в Америку лететь, если бой будет в Абу-Даби?
— Смысл есть, конечно. Во-первых, там много спарринг-партнеров, во-вторых, сам зал, все профессионалы, в-третьих, ты там ни на что не отвлекаешься, никто тебя в гости не зовет, не тянет на свадьбы и дни рождения.
— Сбор в Дагестане возможен перед боем с Махачевым?
— Да, это возможно, конечно, подтянуть вольную борьбу, почему бы и нет.
— Просто принципиальный бой, а Махачев из Дагестана.
— Тренера там, которые работали со мной по вольной борьбе, — они и будут работать. Не думаю, что будут какие-то проблемы, никогда не было. Кто лучше подготовится, тот и будет сильнее.
— Ты всегда говоришь, что нокаутируешь Ислама Махачева. А почему не болевым финишируешь, удушающим?
— Да болевой, удушающий — это же неинтересно. Когда слово «нокаут» слышат, они же больше удивляются. Американцы любят нокауты. Я нокаутировал в предпоследнем бою [Бенеила Дариуша], вот и… если бы я задушил, такого бы хайпа не было и не крутили бы твой нокаут по 1500 раз. Да, удушающий — хорошо, технично, но когда ты нокаутируешь — это все меняет. Ислама нокаутировать легче, чем задушить. Более реально нокаутировать. Но вообще не принципиально, главное — выиграть. А это [я говорю] на публику, чтобы обсуждали.
С Исламом надо работать во всех аспектах, но моя основная работа будет над защитой, мне не нужно будет переводить его, как в первом бою, тратить силы. Просто буду пытаться работать на стойке, двигаться, перебоксировать, работать на скоростях, не давать, чтобы он зажимал меня к стене.
— Идеальные спарринг-партнеры под Махачева? Есть какие-то фамилии, может быть.
— Пока никто в голову не приходит. Очень мало таких универсалов, которые с хорошей борьбой и хорошей ударкой.
Фото Соцсети
«Могу, как ван Дамм, сесть на шпагат между стульями. Только надо сделать так, чтобы два самолета частных ехали рядом — и я на крыльях»
— Алекс Волкановски в первом бою эпизодами хорошо использовал лоу-кики, но не силовые, а такие выбивающие из ритма. А как у тебя с силовыми лоу-киками? Можешь ли ты пробить лоу-кик так, чтобы подготовленного бойца перекосило?
— С первого лоу-кика невозможно пробить хорошего бойца, с третьего-четвертого можно только пробить ногу. Ты на тренировке тысячу раз пропускаешь в эту ногу, как ты с первого раза можешь пробить?
— Но лоу-кики против Махачева — насколько это вообще эффективно?
— Эффективно очень. Но нужно прятать руками, потому что он встречает хорошо. Обманывать нужно.
— Ты используешь такой редкий удар, как акс-кик, в частности, мы его увидели в бою с Оливейрой. Как он появился в твоем арсенале?
— Это Сергея Торосяна удар. Все, что связано с такими ударами необычными, — это он меня тренировал. Разворот, акс-кик, очень много ударов ногами.
— В истории UFC еще не было ни одного нокаута акс-киком. Можно таким ударом нокаутировать?
— Да, конечно, можно. Можно этим ударом ключицу сломать. Даже если по голове не попадешь, но попадешь в грудь, плечо, ты сломаешь. Это очень опасный удар. С Оливейрой этот удар очень хорошо дошел до цели, но жаль, что тот не упал. Можно было обмануть, джеб кинуть — и акс-киком ударить. Я просто мало его практикую в боях, надо его практиковать. Я с Оливейрой его раз пробил и с Сильвой.
— На тренировках ты с этого удара ронял кого-то?
— На тренировках вот именно, что ты не можешь с этого удара ударить никого. Потому что ты можешь уронить, травмировать. Из-за этого я на тренировках ногу поднимаю — и на голову ставлю легко, чтобы не травмировать. Может быть, из-за этого он пока не такой сильный, нокаутирующий. Надо работать над ним.
— Ты можешь, как ван Дамм, сесть на шпагат между стульями?
— Могу, надо снять видео (Смеется.). Только надо сделать так, чтобы два самолета частных ехали рядом, и я на крыльях типа. Фантазия, да?
— Ислам Махачев — единственный боец в АКА, кто может на двух пальцах отжаться (указательном и большом), это Хавьер Мендес рассказывал. А ты так можешь?
— Я пробовал вот так (на большом и указательном). На больших, наверное, смогу. А на указательных вряд ли. У меня пальцы не такие сильные.
— Ты в интервью Sport 24 обронил, что за столом с Махачевым можешь увидеться. А возможна ситуация, что вы летом случайно увидитесь и за стол сядете по-дружески, посидите.
— Почему нет? Все возможно, у нас нет никакой вражды. Все думают, что недопонимания какие-то есть, но если бы было что-то личное, мы бы давно все уладили.
— У Ислама будет бой с Порье — 1 июня. Твой прогноз?
— Мой прогноз — Ислам его засабмитит. Хотя, конечно, не хочется, чтобы человек из твоего зала проиграл. Я не буду болеть ни за одного, ни за другого, думаю, шансы там 60 на 40 [в пользу Махачева]. Порье может нокаутировать его, а Ислам задушить его. На очень высоком уровне тяжело давать прогнозы. Все думали, что Гэтжи нокаутирует Холлоуэя, а он проиграл.
— Как тебе фишка Макса Холлоуэя — заруба-рулетка в последние 10 секунд боя? Когда он приглашает соперника в центр клетки, и они начинают рубиться? Причем во всех трех случаях Холлоуэй был победителем. Если бы тебе Макс предложил так зарубиться в последние 10 секунд, ты бы согласился?
— Да, согласился бы и перевел его (смеется). Я бы сам ему первый сказал: «Иди сюда». Заруба — нет, лучше не зарубаться, шансы 50 на 50. Тем более против того, кто хорошо зарубается, у тебя шансы вообще минимальные. Лучше спокойно клинчевать, бороться.
— Ренато Мойкано сказал, что у тебя лучший ГНП в легком весе. Ты сам как считаешь?
— Мне нравится такая работа на тренировках, но в этом бою… да, я рассек, но мог бы сделать больше. Почему-то не рисковал, не выкладывался так. А так, работа локтями в партере, я каждый день работаю над этим. Просто на тренировках парни это чувствуют, и вот до него, наверное, такие слухи дошли, что я забиваю людей неплохо. Мы с моим тренером по БЖЖ очень много внимания этому уделяем. Если бы я удосрочил Оливейру в партере, то можно было бы сказать, что [у меня лучший ГНП].
— В сети прошла информация, что ты получил 164 000 долларов гонорара за бой с Оливейрой. Это выглядит как-то маловато. Насколько эта цифра близка к реальности?
— Это маловато, конечно. Не прям безусловные деньги, но отличается нормально прям уж так. Я не знаю, откуда эти источники берут цифры, но пускай будет лучше так, пусть думают, что я столько зарабатываю, чтобы в долг не просили (Смеется.).
— Часто у тебя в долг просят?
— Нет. Левые люди просят, но близкие, родные не просят. Помочь если надо, я сам иногда прошу, мы помогаем друг другу.
Фото USA Today Sports
«Если бы Хабиб толкал меня, как Махачева, я бы уже после победы над Дариушем за титул подрался»
— Ты в идеальной форме вышел на бой с Оливейрой? Я слышал, что у тебя операция была…
— Да, я 20 какого-то декабря сделал операцию, потом восстанавливался — и успел восстановиться, форма была хорошая. Все было четко, но всегда хочется лучшего.
— А что за операция?
— На ногу. Я с Дариушем травмирован был, потом сделал операцию.
— То есть ты травмированный вышел на бой с Дариушем и так быстро выиграл?
— Да, мне повезло просто (Смеется.).
— Если ты возьмешь пояс, можно ли будет тебя называть величайшим армянским бойцом, круче, чем Гегард Мусаси?
— Ну… если смотреть по тому, кто добился больше всего в ММА, — то, скорее всего, да, если я стану чемпионом UFC. Я не хочу быть величайшим из армянских бойцов, я хочу быть величайшим из всех бойцов.
— Изучал ли ты оппозицию Ислама? Тебе не кажется, что твоя оппозиция ничем не хуже, чем у Ислама в UFC?
— Оппозиция у меня лучше. Смотри, Ислам кого побил из топ-15, чтобы подраться за титул? Бобби Грина побил и Хукера. Бобби Грин даже не в топ-15 был. Он побил Хукера из топ-15 и…
— Дрю Добера.
— Кого?
— Дрю Добера.
— Да он никогда даже не был в топ-10, Дрю Добер. Оппозиция, которая была у Ислама до пояса, и которую я сейчас прошел — это две разные вещи. Нельзя забывать, кто стоит за спиной Ислама — и кто стоит за моей спиной. Если бы меня Хабиб толкал, я бы тоже уже после Дариуша за титул дрался.
— Ты как часто свой бой с Исламом пересматривал???
— Очень давно не пересматривал и вообще я об этом бое… я его пересмотрел пару раз и забыл. Я знаю, как все происходило, все свои ошибки. Сейчас его бессмысленно смотреть, я там молодой-зеленый, он сыроватый, сейчас он совсем другой боец.