Бывший гендиректор «Динамо» Воробьев рассказал, как Усманов едва не стал владельцем клуба
Анатолий Воробьев, Алишер Усманов.
Фото «СЭ»
Продолжение разговора Игоря Рабинера с Анатолием Воробьевым.
Бывший первый вице-президент и генеральный директор «Динамо», а впоследствии генеральный секретарь РФС Анатолий Воробьев дал большое интервью «СЭ». В первой части он рассказал о работе тренеров, сотрудничестве с Николаем Толстых и кого считает «футболистами с мозгами».
Во второй части беседы с обозревателем «СЭ» Воробьев рассказал:
— Существует ли проклятие «Динамо» и откуда это пошло.
— Как Алишер Усманов мог стать владельцем «Динамо», а Валерий Газзаев должен был уезжать тренировать в Италию.
— Как Константин Бесков под литр виски рассказал ему обо всей своей жизни.
— Как в болельщицкой жизни получил «люлей» в Вильнюсе.
Бесков до конца жизни был уверен, что ведущие игроки «Динамо» сдали золотой матч-1970 в Ташкенте
— Вернемся на много лет назад — на стык 1980-х и 1990-х, когда вы стали инициатором акционирования «Динамо», которое первым из советских клубов пошло таким путем. Акции получили, в частности, Михаил Якушин и Константин Бесков. Как это было?
— Это была удивительная история, ставшая одной из двух главных в моей жизни. Со второй, ядерной корпорацией ТВЭЛ, они, кстати, пересеклись — на рубеже веков ТВЭЛ два года был спонсором «Динамо», и около Южной трибуны стоял его большой рекламный щит: «С новыми технологиями — в новое тысячелетие».
Как-то я гулял с маленькой дочерью по Петровскому парку и увидел где-то в районе Северной трибуны вывеску: «Организуется клуб болельщиков «Динамо». Это был конец 80-х, дошпрыгинские времена. Мы зашли туда посмотреть, как все это выглядит, потому что за «Динамо» я болел очень страстно и гонял на выезды — в Минск, Киев, Вильнюс — в столице Литвы получил очень приличных люлей. У меня в кабинете потом даже висела такая пулька на леске: когда я очень сильно радовался голу «Динамо» в матче с «Жальгирисом», какой-то добрый человек этой леской с пулькой в меня запустил — до сих пор отметина осталась. Ну и, конечно, мой легендарный выезд (я тогда был студентом первого курса) на переигровку 1970 года за золото чемпионата СССР против ЦСКА. Потом мы с Бесковым неоднократно вспоминали этот матч.
— Читал, что делали это под стаканчик «Чиваса».
— Это отдельная история, когда мы летели с матча «Реал» — «Динамо» после окончания сезона. За этот полет, пять с половиной часов, и этот разговор мы не стаканчик, а целую бутылку «Чиваса» уговорили. Литровую. Константин Иванович в неформальной обстановке был блестящим рассказчиком. Столько удивительных историй поведал — как на заводах играл, как с Валерией Николаевной (женой. — Прим. И.Р.) познакомился… Почти обо всей его жизни за это время поговорили. И у него дома на «Маяковской» не раз бывал в гостях… Бесков был на 30 лет старше меня, но как-то проникся нашим общением, что для меня удивительно. Это одна из лучших встреч в моей жизни.
Я его слушал, будучи ребенком. У Константина Ивановича, видимо, были дружеские отношения с руководством военно-политической академии, располагавшейся недалеко от Маяковки, где он жил. Там же в его честь сейчас установлена мемориальная доска. Я туда попал, когда он там выступал после Евро-964, где со сборной СССР занял второе место. Мог ли я представить, что спустя 30 лет буду и в его доме, и в самолете пить с ним виски?
— В советские времена непьющих тренеров, по-моему, не было вовсе.
— Вспоминаю в связи с этим Эдуарда Малофеева, с которым московское «Динамо» очень обидно не стало чемпионом Союза в 1986 году. Это была отличная молодая команда с единственным опытным игроком Лосевым и тренером, который вместо установок читал стихи и притчи. Малофеева многие считали не совсем адекватным — как наверняка и меня, и всех, кто не похож на других.
Сейчас ему 80 лет, он иногда нарушает режим. Кто-то из его игроков вспоминал: когда Малофееву сказали: «Эдуард Васильевич, вы же пьяны!», он ответил: «Разве можно вашу игру трезвым смотреть?» Но любую выпивку можно простить за понятие «искренний футбол», которое именно Малофеев ввел в обиход. И когда вместо него на чемпионат мира 1986 года сборную в Мексику повез Лобановский, для него это был огромный удар.
— Коль скоро заговорили о «Чивасе» — говорят, Бесков фантастически держал удар в плане алкоголя. Выпили бутылку виски, а у него — ни в одном глазу?
— Однозначно! Более того, он мог виски сопровождать другими напитками, и на нем это тоже практически не сказывалось. Но у него была прекрасная спутница жизни Валерия Николаевна, которая говорила ему «стоп» ровно тогда, когда нужно.
— К тому моменту, когда вы с Бесковым тему Ташкента обсуждали, неужели он по-прежнему верил, что ведущие игроки «Динамо» Маслов, Аничкин и Еврюжихин продали игру?
— Да, однозначно верил, в этом его никогда и никому не удавалось переубедить. Хотя я как очевидец и человек, который пытался объективно оценивать ситуацию, в это категорически не верю. Убежден, что там была честная игра, но раз в сто лет и такие повороты случаются («Динамо» вело 3:1, но проиграло 3:4. — Прим. И.Р.).
Для меня это был страшный удар. При счете 3:1 я уже так радовался, что размахивал во все стороны большим динамовским флагом, причем древком служила удочка с медным сочленением. Случайно ударил им одного подполковника в форме и рассек ему до крови всю щеку, чуть глаз не выколол! А выколол бы — он стал бы таким же выдающимся полководцем, как адмирал Нельсон, Михаил Кутузов и Моше Даян. Они же все были тоже одноглазые. Но он совершенно нормально к этой ситуации отнесся, зато когда ЦСКА выиграл — поиздевался надо мной по полной программе.
Фото Александр Федоров, «СЭ»
Акционером «Динамо» стала даже женщина, 40 лет поднимавшая шлагбаум у Восточной трибуны
— Все-таки давайте вернемся к вашему приходу в «Динамо» — сперва в общество болельщиков, а затем и в сам клуб.
— Я тогда как раз только защитил докторскую диссертацию — и сказал, что, возможно, фан-клубу нужна экономическая поддержка. Они меня быстро взяли в оборот и имплантировали в свою структуру. Дальше был зимний турнир в Болгарии, куда фан-клуб поехал и где произошла драка с местными. Дабы не случились печальные последствия, Толстых посадил нашу небольшую группу болельщиков в автобус к команде и увез с этого матча. Так я с ним познакомился, мы быстро нашли общий язык.
Тогда как раз рушился Советский Союз, уже было видно, что начинают доминировать какие-то рыночные механизмы. Мы видели, как банкротится ряд видов спорта, не говоря уже о командах. Так и пришла в голову мысль сделать на базе футбольного клуба акционерное общество, чтобы сам трудовой коллектив стал акционером и дальше через собрание акционеров и совет директоров управлял происходящим. Нашу идею поддержал генерал Сысоев, председатель Центрального совета «Динамо». Придумали алгоритмы, кому сколько акций надо передать, сколько должны получить Михаил Якушин, Константин Бесков, Виктор Царев, другие знаменитые футболисты…
— И сколько?
— Сейчас уже не помню. Но собрание акционеров поддержало идею единогласно. В число акционеров вошло 300 человек, и в форме АО клуб сохранился до сих пор — правда, теперь не закрытого (такого понятия уже нет), а открытого общества. Кстати, Московский совет «Динамо» подавал на нас в суд восемь или девять исков, пытаясь доказать, что футбольный клуб, вышедший из недр общества, — незаконнорожденный. Но наши прекрасные юристы отбились от всех этих претензий, показав, что процедура была проведена очень добротно, на века. В первом отчете, помню, была смешная картинка — три портрета основателей «Динамо» как футбольного клуба и акционерного общества, как Маркс, Энгельс и Ленин — Сысоев, Толстых и Воробьев.
Обладателями акций стали не только упомянутые заслуженные люди, но и одна женщина, которая 40 лет поднимала и опускала шлагбаум у Восточной трибуны стадиона «Динамо». После контузии на войне она была немножко не в себе, но это был человек, фантастически преданный команде. Четыре десятка лет она неисчислимое количество раз поднимала и опускала шлагбаум, который тогда был на ручном управлении, и одна заменяла огромный штат нынешних охранников.
Акции также получили специалисты по ремонту полей. На «Динамо» всегда был хороший — по советским меркам — газон, но поддерживать его было большим искусством, так как арену построили в 1928 году. Одним из источников дохода АО была сдача стадиона в аренду. На нашем стадионе и ЦСКА играл, и «Спартак» проводил прощальный матч вашего любимого футболиста…
— Да, Федор Черенков уходил из футбола под песню Тамары Гвердцители «Прощай, король» в 94-м именно в Петровском парке. Учитывая, что титульным спонсором «Динамо» некоторое время была итальянская молочная компания Parmalat, «Парму» в Москву на прощальный матч Черенкова тоже привезли вы?
— Нет, как говорят родоначальники футбола, это не моя чашка чая. Но то, что Parmalat был первой крупной иностранной компанией, которая пришла в российский футбол, — действительно так. И она была на футболках «Динамо», когда клуб в 1995-м выиграл последний на сегодня трофей.
За то, что этот контракт состоялся, слова благодарности в первую очередь надо сказать нашему итальянскому учителю, которому в этом сентябре исполнилось 80 лет. Его зовут Франко Даль Чин, он привез в Европу первого бразильца — Зико, запустил тренерскую карьеру Карло Анчелотти в «Реджане», построил два стадиона — в Удине и Реджо-Эмилии, у него в «Реджане» играл Игорь Симутенков.
Фото Александр Федоров, «СЭ»
— Даль Чин ведь даже был членом совета директоров «Динамо»?
— Да, это уникальный случай, и он пишет об этом в недавно вышедшей книге. Членами того первого совета директоров были Якушин, Царев, несколько позже — Валерий Газзаев. И Даль Чин. Он очень многому нас научил. Вот только кому дальше это оказалось нужно?
В одном резонансном интервью я сказал, что в «Динамо» все по Бисмарку. Хотя на самом деле эту замечательную фразу немецкий канцлер «одолжил» у известного шотландского философа и публициста Томаса Карлейла: «Революцию задумывают гении, проводят в жизнь фанатики, а результатами пользуются подонки». У интервьюера реакция оказалась хорошая: «А вы — кто?» — «Я — гений. Фанатик — Толстых. А подонки — те, кто после него много лет разрушал «Динамо». Не случайно мы скоро будем отмечать полвека последнего чемпионства, если Личка нас не спасет и не сделает чемпионом в этом или следующем сезоне. Клуб и его руководители надолго утратили справедливость, честность, порядочность — слишком дорогие качества для дешевых людей, которые, к сожалению, управляли клубом много лет.
Еще в 90-е годы известный режиссер Алексей Габрилович, автор блестящих фильмов «Футбол нашего детства», «Невозможный Бесков», снял ленту «Два тайма с московским «Динамо». Для нее даже Николай Старостин говорил о «Динамо» очень хорошие слова!
— Хотя терпеть не мог этот клуб и прибивал муху в Тарасовке со словами: «У, «Динамо» проклятое».
— Да — но нашел в себе благородство сказать добрые слова об извечном сопернике. Так вот, в этом фильме я приводил притчу о трех поколениях. Первое создает славу. Им для «Динамо» были Якушин, Бесков, Хомич, Семичастный, Карцев и другие, кто ездил в легендарное турне 1945 года по Англии и выиграл несколько чемпионатов страны. Второе приумножает и развивает ценности. Это поколение Яшина, Царева, Кесарева, Численко и других героев 60-70-х годов. А дальше приходит поколение, которое все проматывает.
Мы надеялись, что этот цикл удастся перезапустить, но болезнь оказалась хронической. У Вуди Аллена в одном фильме есть понятие «корневая гниль». При всем старании нынешнего менеджмента и Лички она еще до конца не убрана, это процесс не единовременный. Вот когда ее вычистят до конца, тогда «Динамо» и начнет побеждать.
— Верите ли вы в знаменитое «проклятие жены Севидова»?
— Не верю. Зато верю в другое. Когда я пять лет работал в «Динамо», мы выиграли Кубок, серебряные медали, пару раз бронзу. То есть это было лучшее пятилетие в современной истории бело-голубых. За 25 последующих лет с 1998 года «Динамо» не выиграло и половину того, что мы за пять.
— Так это вы прокляли «Динамо», ваш любимый клуб? Вам не стыдно?
— Я не проклял. Просто понимал, как события будут развиваться дальше. «Динамо» превратилось в шарик для настольного тенниса: мячик налево, мячик направо. Клуб, как женщина с низкой социальной ответственностью, начал оказываться то в руках Центрального совета общества, который довел его до банкротства, то у банкиров, то снова у Центрального совета…
Уходил я из «Динамо» в 1998 году потому, что у меня возникли большие разногласия с советом директоров по тому, как развивать клуб дальше. Я понимал, что наступает новое время и нам уже не прожить в том формате, в котором клуб был создан, необходим стратегический инвестор. Теперь уже об этом можно говорить — контрольный пакет акций «Динамо» хотел приобрести Усманов. Но для этого надо было проводить эмиссию и преобразовывать ЗАО в ОАО. Я был за эту перемену, однако другие члены совета директоров меня не поддержали, и я ушел.
— Кто заблокировал это решение?
— Все были против.
— И вы ушли, сказав, что «Динамо» больше ничего не выиграет?
— Примерно так и было. Только почти четверть века спустя «Динамо» попало в более-менее надежные руки. Считаю, что председатель совета директоров Юрий Соловьев — сильный менеджер, очень хороший инвестиционный банкир, я просто знаю это. Павел Пивоваров как генеральный директор, Желько Бувач как спортивный директор — тоже большие профессионалы.
— Мне довелось общаться с членом совета директоров Дмитрием Гафиным, и его взгляды и понимание предмета тоже произвели приятное впечатление.
— Да, подобралась хорошая команда, и полагаю, что «Динамо» сейчас в лучшем состоянии за четверть века. Но боюсь всей этой метафизики — что, когда золото будет очень близко, скажется недовычищенная «корневая гниль», и «Динамо» не достигнет того, чего будет заслуживать. Так, как этой весной после кубковой победы в Санкт-Петербурге над «Зенитом» вдруг вылетело от «Акрона». Или когда Фомин на последней минуте не реализовал пенальти со «Спартаком» в финале Кубка годом ранее, хотя до этого забил неизвестно сколько 11-метровых подряд.
— В 90-е и начале 2000-х криминальные структуры не пытались зайти в «Динамо»?
— Тогда неформальные структуры находились достаточно близко к спорту, и в частности к футболу. Многие люди вообще поплатились жизнями за то, что не нашли с ними общий язык. Но в «Динамо» надо отдать должное Толстых и нашим силовым структурам. Они нас защищали и понимали, что мы выбрали правильный путь. В этом смысле мы постоянно находились под защитой, а свои корни «Динамо» все-таки берет понятно где. Поскольку все видели, что мы работали честно, все было положено на благо футбола, у нас была достаточная защита. Хотя отдельные персонажи… Когда-то с «Локомотивом» активно работал такой Виктор.
— Дрожжин.
— Именно так. Однажды на динамовском стадионе он бряцал пистолетом. Но после этого получил определенный урок и больше такого себе не позволял.
— Присел на какой-то срок?
— Нет, там вопрос был решен по-другому. Вы можете найти подробности на пастбищах интернета.
— Дрожжин и будучи владельцем клуба «Виктор-Авангард» из Коломны изрядно вам насолил, когда игрок его команды Сергей Бодак в кубковом матче жестоко «сломал» форварда «Динамо» Юрия Тишкова.
— Помню этот матч и это жуткое зрелище, когда Игорь Добровольский, увидев торчавшую наружу кость Тишкова, заплакал и ушел с поля. Юра был замечательным, светлым человеком. С отличием окончил школу, очень увлекался самолетами и параллельно футболу пошел учиться, насколько помню, в Московский авиационный институт. «Динамо», чтобы купить его у «Торпедо», заплатило рекордные по тем временам деньги — 300 тысяч долларов. А потом — такая травма, после которой Тишков уже до конца не восстановился и пошел в агентский бизнес. Его убийство — одна из самых больших трагедий в истории российского футбола.
Фото Александр Федоров, «СЭ»
Хотели видеть в московском «Динамо» Лобановского. Но он отказался, и тогда Толстых предложил Бескова
— Кому пришло в голову позвать 73-летнего Бескова в «Динамо»? С ним команда в итоге завоевала последний до сего дня трофей — Кубок России 1995-го.
— Мы уже вспоминали о том, какие разумные вещи сейчас говорит Юрий Семин. А он даже старше того Константина Ивановича и находится в прекрасной форме! Так что возраст — это не строчка в паспорте, а состояние души, внутренняя сила. И Бесков к тому моменту ее сохранил.
Поскольку все ключевые решения в «Динамо» принимал Толстых, то, безусловно, приглашение Бескова было его идеей. До того у меня была такая химера — попытаться пригласить с Ближнего Востока Валерия Лобановского. Мы связались с ним через журналиста Александра Горбунова, его близкого друга и биографа. Но безуспешно.
А насчет Константина Ивановича сомнения были, и очень большие. Тем более что у него уже был заход в «Динамо» несколькими годами ранее, когда команда его не приняла и вернула Семена Альтмана. Но Добровольский, который тогда был закоперщиком, со второго раза прекрасно с ним сработался. Бесков считал его умнейшим и ценнейшим игроком, а Игорь, став мудрее и взрослее, понял, какой это великий тренер.
— Что еще вспоминаете о нем?
— 9 мая 1995 года, играем в Самаре. Когда «Динамо» возглавлял Газзаев, один год я даже сидел с ним на скамейке, поскольку Валерий Георгиевич считал, что приношу команде удачу. А с Константином Ивановичем во время матчей «Динамо» мы сидели рядом на трибуне.
Это был день 50-летия Победы. И пока команда после выигрыша у «Крыльев» мылась в душе, в раздевалку пришел ветеран войны, у которого вся грудь была в орденах и медалях. И принес бутылку водки. Он всю жизнь мечтал увидеть Бескова, мы эту встречу организовали. Разлили понемногу — и выпили. Не при команде, естественно, — немного уединились, чтобы не вызвать зависть и аналогичные позывы у футболистов. Но это было прекрасное мгновение. Как и после возвращения на чартере, когда мы на автобусе ехали по Кутузовскому, а над Москвой гремел салют. И такое радостное настроение — юбилей Победы, пятый выигрыш «Динамо» подряд…
— А вскоре вы еще и финал Кубка у намного более мощного «Ротора» невероятным образом выиграли, притом что Олег Веретенников в концовке пенальти не забил, а «Динамо» играло бог знает каким составом. Говорят, женщина-парапсихолог помогла…
— Для меня тот финал стал одним из самых радостных событий в жизни. У меня есть близкий друг Михаил Шибаков, и он действительно привел на игру одну замечательную женщину, которая обладала парапсихологическими возможностями. Шибаков не сомневается, что штанга Веретенникова с пенальти, когда отыграться было бы уже невозможно, — ее заслуга. Притом что у «Ротора» уже был заказан праздничный банкет, а на награждение пригласили председателя Госдумы Ивана Рыбкина, у которого политическая карьера была крепко связана с Волгоградом.
Но именно мы пили из кубка, который в итальянской антикварной лавке нашел Даль Чин. Этот трофей привезли в Москву незадолго до финала, и в патриархии сделали на нем надписи, российский триколор. В России ничего достойного найти не могли, а этот был с «ушами», красивый, серебряный, почти как в Лиге чемпионов.
— Правда ли, что Бесков потерял все свои накопления советских времен, положив их в банк «Чара», который оказался финансовой пирамидой? Туда вся советская интеллигенция понесла деньги, включая моего дядю Игоря Шаферана.
— Потому что сарафанное радио работало… Действительно, Константин Иванович там тоже потерял деньги.
Фото Александр Федоров, «СЭ»
Газзаев мог и должен был поехать работать в Италию
— От Бескова перейдем к Валерию Газзаеву. Он подал в отставку из «Динамо» на пресс-конференции после 0:6 от «Айнтрахта». Какой была ваша и Толстых реакция на поступок Газзаева?
— После такого счета эмоции возобладали. Я пытался удержать Валерия Георгиевича и бросил ему известную фразу Гете: «Пока не потеряно все — не потеряно ничего». Он совершил мужественный шаг порядочного человека, на который мало кто решается. Но я его убеждал — да, все это очень болезненно, но если вы уйдете, будет хуже для всех.
Но, к сожалению, была какая-то причина, по которой Николай Александрович решил, что лучше прекратить сотрудничество, и раз Валерий Георгиевич решил — значит, так тому и быть. Вокруг этого существует много версий, но считаю, что у каждого дальше все сложилось хорошо. Газзаев выиграл первый российский еврокубок с ЦСКА, еще много трофеев. Толстых стал президентом РФС. А вот для «Динамо» уход такого перспективного тренера стал серьезной потерей. Правда, пришел Бесков и выиграл Кубок…
— Врач Савелий Мышалов рассказывал, что на следующий день после заявления Газзаев остыл и захотел остаться, но Толстых приехал в Новогорск и сказал игрокам: «Вот вам бумажки, напишите, кто за Газзаева, кто против». И якобы у его противников оказалось на один голос больше.
— Многие вещи годы спустя обрастают мифами. Есть даже такое слово «конфабуляция», означающее когнитивную ошибку, когда в реально существовавшую историю из-за пробелов в памяти вплетена значительная часть мифа. Савелий Евсеевич был близок к Газзаеву и знал, о чем говорит. Но я не могу подтвердить ту или иную версию. Хотя считаю, что мой разговор с Валерием Георгиевичем на него в каком-то плане подействовал. Но оказалось уже поздно. То, что Газзаев должен был сделать в «Динамо», он сделал сначала в «Спартаке-Алании», превратив провинциальный клуб в чемпиона, а потом в ЦСКА. Это показало, что его тренерские компетенции находились на самом высоком уровне.
— Недавно Газзаев рассказал мне историю — после победы его «Динамо» над «Торино» в 1992 году им заинтересовался президент «Фоджи». Он прилетел в Москву, подписал с Газзаевым предварительный контракт и потребовал за четыре месяца выучить итальянский. Но незадолго до приезда тренера президента отправили за решетку, и все сорвалось.
— Чистейшая правда! Тот матч «Торино» — «Динамо» перевернул представление о бело-голубых в Европе — ведь туринский клуб в предыдущем сезоне дошел до финала Кубка УЕФА и только по правилу выездного гола проиграл там «Аяксу». За них играли такие известные футболисты, как бельгиец Шифо, бразилец Касагранде. И я сидел там на скамейке «Динамо»! Настолько Валерий Георгиевич верил, что я приношу удачу. На скамейке могло находиться десять человек, а нас было 12. Газзаев убрал второго доктора и еще кого-то, а меня оставил. Мы выиграли — 2:1, и прошли дальше, итальянцы офигели от блестящей игры динамовцев, а «СЭ» вышел с шапкой на первой полосе «Динамит под «Торино».
Газзаев после этого на Апеннинах приобрел большую популярность. Мой друг Леонид Харитонов, который перевел исповедь Августина и знал итальянский лучше русского, начал преподавать ему итальянский, и все шло достаточно неплохо. Но «Фоджа» была специфическим клубом с юга Италии, и президенты там были соответствующие. Газзаев мог и должен был работать в серии А. Полномочия там ему дали бы широкие. Полагаю, он мог сделать там хорошую карьеру. Но не повезло.
— У вас сохранились хорошие отношения с Газзаевым после его ухода из «Динамо»?
— Да, и я зашел в чемпионскую раздевалку «Спартака-Алания», чтобы поздравить его в 1995 году. Он даже согласился сказать теплые слова обо мне в фильме «Автонекролог».
Фото Александр Федоров, «СЭ»
На первом месте Колосков, на втором и третьем — никто
— У РФС было четыре президента помимо Толстых: Колосков, Мутко, Фурсенко, Дюков. Можете составить их рейтинг?
— На первом месте — Колосков, на втором — никто, на третьем — никто, а дальше уже могут быть варианты. И самое интересное, что ниже всех будет идти мой друг Николай Александрович. Как говорится, Платон мне друг, но истина дороже. Толстых — отличный руководитель, но в другой системе, не рыночной и не современной. Полагаю, что он простит меня за этот рейтинг и не отберет у меня медаль к столетию «Динамо».
А Вячеславу Ивановичу в этом списке, по моему мнению, равных и близко нет. Несмотря на то что у меня к нему тоже есть вопросы — это ведь он убрал Малофеева из сборной перед чемпионатом мира и тем самым в какой-то степени испортил ему жизнь и карьеру. Но для меня он как руководитель настолько же выше всех, как Лев Филатов в спортивной журналистике.
— Но ведь при Колоскове случилось «Письмо 14», и триггером стал заход и жесткая речь президента РФС в раздевалке в Афинах. Зачем было лезть под горячую руку футболистам, когда они еще не остыли после поражения, и в такой форме говорить в том числе про контракт с Reebok?
— А это уже называется головокружением от успехов. Когда люди начинают чувствовать себя великими, они настолько уверены в своих силах, компетенциях, интеллекте, что порой теряют чувство реальности и бдительности.
Да, Колосков отнюдь не безупречен, но по интеллекту, по умению разруливать сложнейшие вопросы ему равных нет. А еще о масштабе его личности говорит отсутствие мстительности. Не секрет, что Толстых боролся с ним очень долго, и это были очень непростые схватки. Но несмотря на то что Вячеслав Иванович выиграл битву за пост президента РФС, он оставил Толстых в ПФЛ и в дальнейшем всегда его поддерживал. В отличие от того же Мутко, который сказал после их ссоры, чтобы Толстых и близко нигде не было.
Благодаря Колоскову в начале 90-х, в момент развала СССР, наш футбол не погрузился в полный хаос. Тогда одна серьезная группа влияния опиралась на то, что надо создавать новые институты, сугубо российские. Я столкнулся с этим и в атомной промышленности. Идея такая: как после революции 1917 года, мы сбрасываем карету прошлого, разрушаем мир до основания и начинаем строить все по-новому. Эти люди выдвинули из своих рядов Анзора Кавазашвили, создали ВАФ — Всероссийскую ассоциацию футбола, и даже успели зарегистрировать ее первой в ФИФА. Сторонниками такого пути развития были в основном провинциальные, региональные структуры, которые могли на этом подняться и стать элитой, хотя мало что знали и понимали.
А была реальная элита — московские клубы. «Спартак» с Николаем Старостиным, «Динамо» с Толстых, которые в этот момент объединились. Они с Колосковым нашли поддержку друг у друга, была проведена прекрасная операция на учредительной конференции РФС, и его делегаты проголосовали за преемственность. Дальше все зависело от того, кого поддержит ФИФА, но влияние Колоскова как ее вице-президента там было значительным, а Кавазашвили и его команда как чиновники являлись ноунеймами.
…Закончил Воробьев нашу беседу цитатой из Бескова. Я и не сомневался, что Анатолий Иванович что-то эффектное приберег на концовку!
— Эту фразу Константин Иванович всегда говорил после крупных возлияний. Он уже помогал надевать шубу Валерии Николаевне, и, когда вся группа собиралась перед дверью, Бесков брал слово: «Нет такой компании, которая бы не расходилась». Далее держал мхатовскую паузу, поскольку был дружен с Михаилом Яншиным и другими великими стариками из МХАТа. После чего завершал репризу: «Но только для того, чтобы встретиться снова!»