Гиви Ахвледиани (крайни слева) с женской сборной СССР по волейболу после Олимпиады-76.
Фото архив «СЭ»
К столетию российского волейбола обозреватель «СЭ» вспоминает встречи со знаменитым тренером Гиви Ахвледиани.
Спектакль на «Москвиче»
Проезжая мимо стадиона «Динамо», отыскиваю глазами тот самый бордюрчик. Мне хочется думать — его перестройка в Петровском парке не коснулась.
На этом самом месте дожидался меня когда-то в «Москвиче» древний-древний старец. Было ему 83 года — но выглядел на все сто.
— Мне этот автомобиль Лужков подарил. Не как спортсмену. Как инвалиду войны! — уточнил мой герой. Во всем сказанном был для него особый смысл.
В лужковском «Москвиче» и разговаривали — а когда распрощались, сорвался автомобиль с места, оставляя след жженой резины на асфальте. Я не предполагал, что 41-е «Москвичи» столь проворны. Знающие люди уверяли — хороши они разве что печкой.
Я провожал «Москвич» глазами и думал: «Вот точно так же гонял на своей 21-й «Волге» Михаил Якушин. Впечатляя всех вокруг».
Конечно же, это был спектакль для меня, корреспондента. Он удался. Я был ошеломлен.
«Опоздаешь — себе не простишь»
Тогда я не понимал толком, с кем разговариваю. Зато понимаю сейчас — и благодарю прекрасного Льва Россошика, сунувшего в редакционном коридоре мне бумажку с телефоном:
— Это Гиви Ахвледиани. Глыба! Поторопись, ему крепко за 80. Опоздаешь — себе не простишь…
Надеюсь, Россошик на небесах меня слышит и доволен, что все-таки дошло. А главное — что успел.
Ума мне, конечно, не хватило расспросить о многом важном. Например, как получил Ахвледиани две самые дорогие свои медали — «За отвагу» и «За боевые заслуги». Вручали-то их за вполне конкретные вещи. За каждой мерещится драма. Да она наверняка и была. Сегодня я задавал бы совсем другие вопросы. Возможно, молодость и прекрасна ошибками — но мне досадно.
Прожил Гиви Ахвледиани после нашей встречи еще пару лет. Должно быть, так же гонял на «Москвиче» по городу. Впечатляя нас, юанях и не очень.
Помню, как остановил патрульный автомобиль Юрия Любимова. Взял права. Глаза округлились от даты рождения:
— 1917-й?!
— Да, семнадцатый, — строго ответил Юрий Петрович, забирая бумажки из онемевших пальцев.
Вот и Ахвледиани, один из величайших тренеров Советского Союза, был таким же. Старым — но молодым.
Осознание собственного величия не делало его живым памятником. Совсем наоборот.
Фото Вячеслав Ун Да-син, архив «СЭ»
«Первое в жизни большое интервью!»
Всё знающий телевизор проинформировал — нашему волейболу 100 лет. Я сразу вспомнил ту встречу с Ахвледиани.
Его взгляд на диктофон — и глухую усмешку. Столько величаво усмехаться способны только грузины преклонных лет:
— Первое в жизни большое интервью!
— Да вы что, Гиви Александрович?! — охнул я.
— Да-да! Прежде всем отказывал. Говорил — смотрите на площадку, там все сказано.
— Сколько ж всего забылось, — огорчился я.
— Забылось, — устало подтвердил Ахвледиани. Кивнул за окно. — Вот здесь, на западной трибуне стадиона «Динамо», мы выиграли чемпионат мира в 52-м. Я сам выступал. Никто не помнит, все стерлось!
— Не всё, — насупился я. — Всё не сотрешь.
— Всё забывается! — пристукнул ладонями по рулю Ахвледиани.
Зная продукцию того АЗЛК, мне хотелось попросить — аккуратнее с техникой, Гиви Александрович. Лужков вам ее не починит.
— Забывается! — настаивал на своем Ахвледиани. — Я взялся за женщин — создал команду, которая семь лет никому не проигрывала! Ничего и никому!
— Невероятно, — я и в самом деле был поражен. Семь лет! Подумать только.
— Два чемпионата Европы — в 67-м и 71-м, — загибал пальцы Гиви Александрович. — Две Олимпиады — 68-й и 72-й год. Чемпионат мира в Болгарии — 70-й. В 73-м Кубок мира.
— Кто вас первым обыграл? — поддал жару я.
— В том составе — никто не смог. Потом девчата стали меняться.
— Это ж как надо бояться своего тренера, чтоб за семь лет ни разу не расслабиться?
— Почему — «бояться»? — почти возмутился Ахвледиани. — Мы родину любили. Настолько были преданы! Вот я как услышал, что война началась — через два часа был в военкомате. Все девочки точно так же воспитаны были. А я человек военный, дисциплину держал. Была высокая игровая культура.
«Заберите документы, вы отчислены»
Я не мог понять, что это за дар — выигрывать все?
Гиви Александрович объяснил просто и хорошо. Формулируя как военный человек:
— Мне все это Всевышний подарил.
— Ах, вот как, — выдавил я и замолчал.
Молчал и Ахвледиани, глядя куда-то вдаль. Где наша улочка впадала в Третье транспортное кольцо.
Вдруг оживившись, полуобернулся ко мне. Насколько позволяли просторы «Москвича»:
— Это дар божий — выигрывать! Настраивать команду! Понимаешь?
Я кивнул. Хотя, конечно же, мало что понимал.
— Все дается за что-то. Я пережил тяжелейший период. Отец мой был генерал. В 37-м его арестовали и сразу расстреляли. Немец тогда подкинул информацию, что в Советском Союзе вот-вот случится переворот и устроят его старые офицеры. Прошедшие царскую армию. Ну и началась чистка. Мой папа как раз такой. А я остался один. Наедине со спортом.
Я что-то начал понимать. Смотрел во все глаза. Пытаясь мысленно пережить, самому стать тем Ахвледиани.
— Отца забирали при вас?